Произведение Владимира Короленко носит весьма необычное название-"В дурном обществе". Речь в повести идет про сына судьи, который начал дружить с бедными детьми. Главный герой по началу не имел представления, что есть нищие люди и как они живут, пока не познакомился с Валерой и Марусей. Автор учит воспринимать мир с другой стороны, любить и понимать, он показывает как ужасно одиночество, как хорошо иметь свой дом, и как важно уметь поддержать того, кто нуждается.

Читать краткое содержание Короленко В дурном обществе

Действие разворачивается в городке Княжье-Вено, там родился и проживает главный герой повести-Вася, его отец главный судья в городе. Его жена и мать мальчика ушла из жизни, когда тот был еще маленький, это стало ударом для отца, поэтому он был зациклен на себе, а не на воспитании сына. Вася проводил всё свое время блуждая по улице, он смотрел на городские картины, которые глубоко оседали в его душе.

Сам городок Княжье-Вено вокруг был заполнен прудами, на одном из них посредине был островок со старым замком, который ранее принадлежал графскому роду. Про этот замок было не мало легенд, которые гласили о том, якобы остров был полон турок и из-за этого замок стоит на костях. Настоящие владельцы замка давно бросили жилье и тех пор это стало пристанищем для местных нищих и людей без жилья. Но со временем жить всем подряд там не разрешалось, графский слуга Януш сам выбирал кому положено там жить. Те, кому не удалось остаться в замке перешли проживать в подземелье возле часовни.

Так как Вася любил бродить по таким местам, то Януш при встрече пригласил его посетить замок, но тот предпочел так называемое общество изгнанных людей из замка, он чувствовал жалость перед этими несчастными людьми.

Общество подземелья включало в себя весьма популярных в городе людей, среди них был старый дедок, который что-то бормотал себе под нос и был всегда грустный, драчун Заусайлов, спившийся чиновник Лавровский, любимым его занятием было рассказывать придуманные истории, якобы из своей жизни.

Главным среди всех них был- Драб. Как он появился, как жил и что делал, никто не имел представления, единственное это то, что он являлся очень умным.

В один из дней Вася с друзьями пришел к той часовне с желанием попасть туда. Товарищи помогли ему забраться в здание, попав во внутрь они понимают, что они тут не одни, это очень напугало друзей и они убегают бросив Васю. Как оказалось потом, там находились дети Тыбурция. Мальчику было девять лет, звали его Валек, а девочке- четыре. С тех пор они начинают дружит с Васей, тот часто навещает новых друзей и носит им еду. Вася никому не намерен рассказывать об этом знакомстве, товарищам, которые его бросили он поведал историю, что якобы видел чертей. Тыбуция мальчик старается избегать и наведываться к Вальку и Марусе, когда его нет.

У Васи так же была еще младшая сестра - Соня, ей было четыре года, она роста веселым и шустрым ребенком, она очень любила своего брата, но нянька Сони не взлюбила мальчишку, ей не нравились его игры, да и вообще она считала его дурным примером. Так же считает и отец, он не желает любить своего сына, он больше внимания и заботы уделяет Соне, ведь она похожа на его покойную жену.

Однажды у Васи, Валька и Маруси зашла речь об отцах. Валек и Маруся рассказали, что Тыбурций любит их очень, на что Вася поведал им свою историю и том, как обижен на отца. Но Валек сказал, что судья хороший и честный человек. Сам Валек был умным, серьезным и добрым, Маруся росла очень слабой девочкой, грустной и постоянно о чем-то задумывалась, она была противоположностью Сони, её брат сказал, что так повлияла на неё такая серая жизнь.

Однажды Вася узнает, что Валек занимается воровством, он крал еду для голодающей сестры, это произвело на него сильное впечатление, но осуждать он его конечно же не стал. Валек проводит экскурсию для друга по подземелью, где собственно все и живут. Обычно Вася навещал их пока не было взрослых, они проводили вместе время, и вот однажды играя в прятки внезапно пришел Тыбурций. Ребята были очень напуганы, так как они о их дружбе никто не знал, а в первую очередь не знал глава "общества". Поговорив с Тыбурцием, Васе было разрешено все так же приходить в гости, но только, чтоб никто об этом не знал. Постепенно все окружающие подземелья начали привыкать к гостю и полюбили его. С приходом холодов Маруся заболела, видя её страдание Вася берет на время у своей сестры куклу на время, чтобы хоть как-то отвлечь девочку. Маруся очень радуется такому внезапному подарку и кажется её состояние улучшается.

До Януша доходит новость, что сын судьи начал общение с людьми "дурного общества", няня же обнаружила пропажу куклы, после этого Васю посадили под домашний арест, но тот убежал из дома.

Но вскоре его снова запирают дома, отец пытается поговорить с сыном и узнать где он проводит время и куда пропала кукла Сони, но мальчик ничего не собирается рассказывать. Но неожиданно приходит Тыбурций, приносит куклу и рассказывает всё, про дружбу с его детьми и про то, как он приходил к ним в подземелье. Отец поражен историей Тыбурция и это как бы сближает их с Васей, они наконец-то смогли почувствовать себя родными людьми. Васе говорят о том, что Маруся умерла и он идет прощаться с ней.

После этого практически все жители подземелья исчезли, там остался только «профессор» и Туркевич. Марусю похоронили, и пока Васе и Соне не нужно было уезжать из города они часто приходили к ней на могилу.

Картинка или рисунок В дурном обществе

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Дом у дороги Твардовский

  Произведение Дом у дороги описывает страшные жизненные ситуации, с которыми день ото дня сталкиваются люди. Идёт рассказ о жизни и судьбе семьи, которая живёт в уютном и хорошем доме

• Краткое содержание Открытие Америки Аверченко

  Свидетели ситуации, внушили обществу, что первооткрывателем Америки был Колумб. Его ценили в период жизни, как находчивого, не теряющегося в различных неординарных ситуациях человека

• Краткое содержание Белое безмолвие Лондон

  Посреди бескрайних снежных просторов три человека пытаются выжить и вернуться домой. Один из них – это Мэйлмют Кид. Двое других – Мэйсон и Руфь, его жена-индианка. Запасов еды у путников совсем мало, а чем кормить собак из своих упряжек они не знают

• Краткое содержание На Волге Некрасов

  Это стихотворение написано Некрасовым от имени человека, вернувшегося в родные края после долгого скитания. Он стоит на берегу Волги и вспоминает прожитые годы.

• Краткое содержание Куст сирени Куприн

  Юный и небогатый офицер по фамилии «Алмазов» пришел домой с выступления в Академии ген. штаба и не снимая одежды уселся в своем кабинете. Жена сразу же поняла, что случилось несчастье

Он имел репутацию «стояльца» за правду, защитника обиженных, бедных и преследуемых. С некоторыми писателями (современниками) у Короленко были схожие жизненные позиции и литературные проявления. Он был борцом за правду, как Л.Н. Толстой (рис. 2).

Рис. 2. Л.Н. Толстой ()

Он изображал русскую жизнь (в том числе провинциальную) без прикрас и идеализации, часто писал о неприятном, горьком, отталкивающем, как А.П. Чехов (рис. 3).

Рис. 3. А.П. Чехов ()

Подобно М. Горькому (рис. 4), он писал о людях социального «дна», о довольно непрезентабельной, с точки зрения общества, публике, которая вызывала у почтенных людей неприязнь, отвращение.

Рис. 4. М. Горький ()

Именно таким людям Короленко посвятил много внимания в своём творчестве.

Повесть «В дурном обществе» является своего рода визитной карточкой писателя, так же, как повесть «Слепой музыкант». Это повести о людях так называемого «дурного общества».

Повесть «В дурном обществе» была написана в якутской ссылке. Короленко участвовал в общественном антиправительственном движении. За это его арестовывали, и несколько лет он провёл в ссылках и тюрьмах. В холодной Якутии была написана повесть, действие которой происходит в южном краю Российской империи. Это некий условный городок Княжья-Вена. Но сам Короленко говорил, что в это повествование он внёс черты своего детства, то, что он видел в окружающей жизни.

Детство Короленко провёл в двух городах западной Украины - Житомире и Ровно (рис. 5).

Рис. 5. Дом, в котором провёл детство В. Г. Короленко ()

Собирательный образ этих городов мы видим в этой книге, в первой её главе: сонный, провинциальный, глухой городок, население которого состоит преимущественно из украинцев, евреев и поляков. Это город, в котором ничего не происходит и жизнь тянется тоскливо.

Один из самых замечательных людей этого города - это отец рассказчика, судья. Интересно, что отец самого Короленко был мировым судьёй. Он был очень честным, неподкупным, замечательным человеком, которого любили в городе. Когда отец умер (Короленко было 15 лет), за гробом его шла вереница бедняков. Некоторые черты отца Короленко присутствуют в персонаже отца рассказчика в повести «В дурном обществе».

Рассказчик, от имени которого ведётся повествование, - шестилетний мальчик Вася, сын судьи. Прочитайте первые строки повести (рис. 6):

«Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле,- никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы».

Рис. 6. Вася и отец ()

Мы видим городок глазами этого самого мальчика. Городок этот скучный, в нём нет ничего интересного, кроме двух мест - развалин: это графский замок и старая заброшенная часовня.

Обратите внимание, что первая глава повести называется «Развалины», что настраивает на романтический лад. Развалины, обветшавшие здания - от всего этого веет духом старины, романтики. В литературе романтической начала XIX века если речь идёт о развалинах, то, скорее всего, это будет что-то поэтическое, пугающее, какая-нибудь тайна (рис. 7). И действительно, в повести она скоро появляется.

Рис. 7. Развалины замка ()

Дети любят страшное и таинственное. Дети из этой повести (товарищи Васи) ходят смотреть на старый замок, любоваться развалинами, которые их и притягивают, и пугают.

«… даже в ясные дни, когда, бывало, ободрённые светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, - так страшно глядели чёрные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго ещё стояли стук, и топот, и гоготанье».

Далее мы узнаём, кто живёт в этом замке. Люди, которые там живут, - бедняки, странные люди, сумасшедшие, разорившиеся. В общем, всякий городской сброд. Они не могут платить за жильё, поэтому живут в этом замке (рис. 8).

Рис. 8. Обитатели замка ()

«"Живет в замке" - эта фраза стала выражением крайней степени нищеты и гражданского падения. Старый замок радушно принимал и покрывал и перекатную голь, и временно обнищавшего писца, и сиротливых старушек, и безродных бродяг. Все эти существа терзали внутренности дряхлого здания, обламывая потолки и полы, топили печи, что-то варили, чем-то питались,- вообще, отправляли неизвестным образом свои жизненные функции».

В этом замке живут обитатели городского «дна». Но у людей так устроено, что нет такого «дна», которое нельзя было бы углубить, и в любой компании отверженных найдётся возможность выделить из этих отверженных ещё более отверженных. Так и происходит в повести.

Неформальный лидер замковой компании (Януш) после некоторых конфликтов производит операцию по изгнанию. Как говорится в книге, «производит отделение агнцев от козлищ» (это библейское выражение), то есть хороших ягнят от злых козлов. В результате некоторые люди оказываются изгнанными из замка. Они вынуждены искать себе пристанище в другом месте (рис. 9).

«Какие-то несчастные тёмные личности, запахиваясь изорванными донельзя лохмотьями, испуганные, жалкие и сконфуженные, совались по острову, точно кроты, выгнанные из нор мальчишками, стараясь вновь незаметно шмыгнуть в какое-нибудь из отверстий замка».

Эти люди описаны как какие-то испуганные зверьки, как будто они уже и не люди.

Рис. 9. Изгнание из замка ()

Те, кто бежал из замка, находят себе кров в заброшенной часовне и иногда появляются в городе. За этими странными тёмными личностями ходят мальчишки, в том числе и главный герой Вася, которого очень привлекают люди, живущие в часовне.

Людей из часовни можно назвать представителями демократии. Рассказчик сообщает, что представители городского «дна» разделились на две условные части: аристократия и демократия. Люди ведут разный образ жизни. Те, которые остались в замке, городом признаны. Они по субботам чинно приходят в город и получают милостыню, город их кормит и терпит. Жителей часовни город не терпит, не любит и боится. Они ведут предосудительный образ жизни: шатаются, пьянствуют, добывают пропитание туманными способами, в том числе воровством.

Первая причина, по которой Васю тянет именно к жителям часовни, художественного плана. Городок скучный, занятий у Васи никаких нет. А эти люди представляют собой что-то вроде бродячего театра, они всё время разыгрывают представления. Среди них есть разные люди: ничтожные, привлекательные, пьяные, трезвые, но все они являются своего рода артистами, а городские мещане являются чаще всего зрителями их представлений. Вася является одним из зрителей.

Наиболее привлекательным актёром для Васи является пан Тыбурций - человек, которому предстоит сыграть в жизни мальчика совершенно особенную роль.

Тыбурций человек незаурядный, это видно сразу. Он выглядит с одной стороны как мужик, с другой стороны он образован: знает латынь и греческий и может по памяти цитировать большие куски текста.

Если некоторые из обитателей часовни артисты поневоле, то Тыбурций даёт представления сознательно. Это один из способов его заработка. Он выступает оратором или даже эстрадным актёром в различных питейных заведениях (рис. 10). Фрагмент из текста:

«Не было кабака во всем городе, в котором бы пан Тыбурций, в назидание собиравшихся в базарные дни хохлов, не произносил, стоя на бочке, целых речей из Цицерона, целых глав из Ксенофонта. Хохлы раззевали рты и подталкивали друг друга локтями, а пан Тыбурций, возвышаясь в своих лохмотьях над всею толпой, громил Катилину или описывал подвиги Цезаря или коварство Митридата. Хохлы, вообще наделенные от природы богатою фантазией, умели как-то влагать свой собственный смысл в эти одушевленные, хотя и непонятные речи... И когда, ударяя себя в грудь и сверкая глазами, он обращался к ним со словами: "Patros conscripti" [Отцы сенаторы (лат.)] - они тоже хмурились и говорили друг другу:

- Ото ж, вражий сын, як лается!»

Рис. 10. Выступление Тыбурция ()

Тыбурций выступает комиком, и вся эта сценка описана в гоголевском стиле. Но у этого человека, который смешит и забавляет публику, есть одна особенность - у него всегда печальные глаза, в них вечная тоска. И Вася это замечает. То есть Тыбурций печальный клоун.

Второй причиной, по которой Васю тянет именно к этим самым униженным, самым последним людям во всём городке, а не к обитателям замка, является сострадание. Он очень чувствительный и сострадательный мальчик. Он понимает, что такое горе, печаль и одиночество. Сцена изгнания несчастных из замка его неприятно поразила и тронула:

«Я не мог забыть холодной жестокости, с которою торжествующие жильцы замка гнали своих несчастных сожителей, а при воспоминании о тёмных личностях, оставшихся без крова, у меня сжималось сердце».

Этот шестилетний мальчик очень несчастен. У него страшный разлад с отцом, не говоря уже о горе от смерти матери (рис. 11). Дома у него всё плохо, и он ведёт жизнь отщепенца и бродяги. То есть чем-то он похож на этих людей из часовни.

Рис. 11. Вася и его отец ()

Вот каково его положение:

«Меня очень редко видели дома. В поздние летние вечера я прокрадывался по саду, как молодой волчонок, избегая встречи с отцом, отворял посредством особых приспособлений свое окно, полузакрытое густою зеленью сирени, и тихо ложился в постель. Если маленькая сестренка еще не спала в своей качалке в соседней комнате, я подходил к ней, и мы тихо ласкали друг друга и играли, стараясь не разбудить ворчливую старую няньку.

А утром, чуть свет, когда в доме все еще спали, я уж прокладывал росистый след в густой, высокой траве сада, перелезал через забор и шел к пруду, где меня ждали с удочками такие же сорванцы-товарищи, или к мельнице, где сонный мельник только что отодвинул шлюзы и вода, чутко вздрагивая на зеркальной поверхности, кидалась в "потоки" и бодро принималась за дневную работу.

Вообще все меня звали бродягой, негодным мальчишкой и так часто укоряли в разных дурных наклонностях, что я, наконец, и сам проникся этим убеждением. Отец также поверил этому и делал иногда попытки заняться моим воспитанием, но попытки эти всегда кончались неудачей. При виде строгого и угрюмого лица, на котором лежала суровая печать неизлечимого горя, я робел и замыкался в себя. Я стоял перед ним, переминаясь, теребя свои штанишки, и озирался по сторонам. Временами что-то как будто подымалось у меня в груди; мне хотелось, чтоб он обнял меня, посадил к себе на колени и приласкал. Тогда я прильнул бы к его груди, и, быть может, мы вместе заплакали бы - ребенок и суровый мужчина - о нашей общей утрате. Но он смотрел на меня отуманенными глазами, как будто поверх моей головы, и я весь сжимался под этим непонятным для меня взглядом.

И мало-помалу пропасть, нас разделявшая, становилась все шире и глубже. Он все более убеждался, что я - дурной, испорченный мальчишка, с черствым, эгоистическим сердцем, и сознание, что он должен, но не может заняться мною, должен любить меня, но не находит для этой любви угла в своем сердце, еще увеличивало его нерасположение. И я это чувствовал.

С шести лет я испытывал уже ужас одиночества. Сестре Соне было четыре года. Я любил ее страстно, и она платила мне такою же любовью; но установившийся взгляд на меня, как на отпетого маленького разбойника, воздвиг и между нами высокую стену. Я притерпелся к упрекам и выносил их, как выносил внезапно налетавший дождь или солнечный зной. Я хмуро выслушивал замечания и поступал по-своему».

Принято считать, что горе сближает, но это не всегда так. Часто горе разъединяет близких людей. В этой повести описана такая несчастная ситуация. Кажется, что выхода из неё нет: и мальчик, и отец несчастны. Пропасть между ними расширяется… Но неожиданно выход находится благодаря тем самым людям, которые жили в часовне и к которым недаром так тянуло Васю. Но это тема отдельного урока.

Список литературы

1. Учеб-ник-хре-сто-ма-тия для 5 клас-са / под ре-д. Ко-ро-ви-ной В.Я. - М. «Про-све-ще-ние», 2013.
2. Ахметзянов М.Г. «Литература в 5 классе в 2-х частях». Учебник-хрестоматия. - Магариф, 2005.
3. Е.А. Самойлова, Ж.И. Критарова. Литература. 5 класс. Учебник в 2-х частях. - М. Ассоциация XXI век, 2013.

1. Korolenko.lit-info.ru ().
2. Literaturus.ru ().
3. Flatik.ru ().

Домашнее задание

1. Каким мы видим образ города в повести «В дурном обществе»? Приведите примеры из текста произведения.
2. Дайте характеристику пану Тыбурцию. Почему, на ваш взгляд, Васю тянуло именно к этому человеку?
3. Охарактеризуйте отношения Васи и его отца.

Из детских воспоминаний моего приятеля

I. Развалины

Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, – никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.

Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.

Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною «заставой». Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и – вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских «заезжих домов», казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и – вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.

Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове – старый, полуразрушенный замок.

Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. «На костях человеческих стоит старое замчи́ще», передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым зáмком. От этого, понятно, зáмок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, – так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, и топот, и гоготанье.

А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого зáмка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» – пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.

Старый, седобородый Януш, за неимением квартиры приютившийся в одном из подвалов зáмка, рассказывал нам не раз, что в такие ночи он явственно слышал, как из-под земли неслись крики. Турки начинали возиться под островом, стучали костями и громко укоряли панов в жестокости. Тогда в залах старого зáмка и вокруг него на острове брякало оружие, и паны громкими криками сзывали гайдуков. Януш слышал совершенно ясно, под рев и завывание бури, топот коней, звяканье сабель, слова команды. Однажды он слышал даже, как покойный прадед нынешних графов, прославленный на вечные веки своими кровавыми подвигами, выехал, стуча копытами своего аргамака, на середину острова и неистово ругался: «Молчите там, лайдаки, пся вяра!»

Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.

Изредка только старый граф, такая же мрачная развалина, как и зáмок на острове, появлялся в городе на своей старой английской кляче. Рядом с ним, в черной амазонке, величавая и сухая, проезжала по городским улицам его дочь, а сзади почтительно следовал шталмейстер. Величественной графине суждено было навсегда остаться девой. Равные ей по происхождению женихи, в погоне за деньгами купеческих дочек за границей, малодушно рассеялись по свету, оставив родовые зáмки или продав их на слом евреям, а в городишке, расстилавшемся у подножия ее дворца, не было юноши, который бы осмелился поднять глаза на красавицу-графиню. Завидев этих трех всадников, мы, малые ребята, как стая птиц, снимались с мягкой уличной пыли и, быстро рассеявшись по дворам, испуганно-любопытными глазами следили за мрачными владельцами страшного зáмка.

В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося в долине собственно обывательского города. Некогда в ней собирались, по звону колокола, горожане в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками в руках вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.

Отсюда был виден остров и его темные громадные тополи, но зáмок сердито и презрительно закрывался от часовни густою зеленью, и только в те минуты, когда юго-западный ветер вырывался из-за камышей и налетал на остров, тополи гулко качались, и из-за них проблескивали окна, и зáмок, казалось, кидал на часовню угрюмые взгляды. Теперь и он, и она были трупы. У него глаза потухли, и в них не сверкали отблески вечернего солнца; у нее кое-где провалилась крыша, стены осыпались, и, вместо гулкого, с высоким тоном, медного колокола, совы заводили в ней по ночам свои зловещие песни.

Но старая, историческая рознь, разделявшая некогда гордый панский зáмок и мещанскую униатскую часовню, продолжалась и после их смерти: ее поддерживали копошившиеся в этих дряхлых трупах черви, занимавшие уцелевшие углы подземелья, подвалы. Этими могильными червями умерших зданий были люди.

Было время, когда старый зáмок служил даровым убежищем всякому бедняку без малейших ограничений. Все, что не находило себе места в городе, всякое выскочившее из колеи существование, потерявшее, по той или другой причине, возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и угол на ночь и в непогоду, – все это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои победные головушки, платя за гостеприимство лишь риском быть погребенными под грудами старого мусора. «Живет в зáмке» – эта фраза стала выражением крайней степени нищеты и гражданского падения. Старый зáмок радушно принимал и покрывал и перекатную голь, и временно обнищавшего писца, и сиротливых старушек, и безродных бродяг. Все эти существа терзали внутренности дряхлого здания, обламывая потолки и полы, топили печи, что-то варили, чем-то питались, – вообще, отправляли неизвестным образом свои жизненные функции.

Однако настали дни, когда среди этого общества, ютившегося под кровом седых руин, возникло разделение, пошли раздоры. Тогда старый Януш, бывший некогда одним из мелких графских «официалистов», выхлопотал себе нечто вроде владетельной хартии и захватил бразды правления. Он приступил к преобразованиям, и несколько дней на острове стоял такой шум, раздавались такие вопли, что по временам казалось, уж не турки ли вырвались из подземных темниц, чтобы отомстить утеснителям. Это Януш сортировал население развалин, отделяя овец от козлищ. Овцы, оставшиеся по-прежнему в зáмке, помогали Янушу изгонять несчастных козлищ, которые упирались, выказывая отчаянное, но бесполезное сопротивление. Когда, наконец, при молчаливом, но, тем не менее, довольно существенном содействии будочника порядок вновь водворился на острове, то оказалось, что переворот имел решительно аристократический характер. Януш оставил в зáмке только «добрых христиан», то есть католиков, и притом преимущественно бывших слуг или потомков слуг графского рода. Это были все какие-то старики в потертых сюртуках и «чамарках», с громадными синими носами и суковатыми палками, старухи крикливые и безобразные, но сохранившие на последних ступенях обнищания свои капоры и салопы. Все они составляли однородный, тесно сплоченный аристократический кружок, взявший как бы монополию признанного нищенства. В будни эти старики и старухи ходили, с молитвой на устах, по домам более зажиточных горожан и среднего мещанства, разнося сплетни, жалуясь на судьбу, проливая слезы и клянча, а по воскресеньям они же составляли почтеннейших лиц из той публики, что длинными рядами выстраивалась около костелов и величественно принимала подачки во имя «пана Иисуса» и «панны Богоматери».

Привлеченные шумом и криками, которые во время этой революции неслись с острова, я и несколько моих товарищей пробрались туда и, спрятавшись за толстыми стволами тополей, наблюдали, как Януш, во главе целой армии красноносых старцев и безобразных мегер, гнал из зáмка последних, подлежавших изгнанию, жильцов. Наступал вечер. Туча, нависшая над высокими вершинами тополей, уже сыпала дождиком. Какие-то несчастные темные личности, запахиваясь изорванными донельзя лохмотьями, испуганные, жалкие и сконфуженные, совались по острову, точно кроты, выгнанные из нор мальчишками, стараясь вновь незаметно шмыгнуть в какое-нибудь из отверстий зáмка. Но Януш и мегеры с криком и ругательствами гоняли их отовсюду, угрожая кочергами и палками, а в стороне стоял молчаливый будочник, тоже с увесистою дубиной в руках, сохранявший вооруженный нейтралитет, очевидно, дружественный торжествующей партии. И несчастные темные личности поневоле, понурясь, скрывались за мостом, навсегда оставляя остров, и одна за другой тонули в слякотном сумраке быстро спускавшегося вечера.

С этого памятного вечера и Януш, и старый зáмок, от которого прежде веяло на меня каким-то смутным величием, потеряли в моих глазах всю свою привлекательность. Бывало, я любил приходить на остров и хотя издали любоваться его серыми стенами и замшенною старою крышей. Когда на утренней заре из него выползали разнообразные фигуры, зевавшие, кашлявшие и крестившиеся на солнце, я и на них смотрел с каким-то уважением, как на существа, облеченные тою же таинственностью, которою был окутан весь зáмок. Они спят там ночью, они слышат все, что там происходит, когда в огромные залы сквозь выбитые окна заглядывает луна или когда в бурю в них врывается ветер. Я любил слушать, когда, бывало, Януш, усевшись под тополями, с болтливостью 70-летнего старика, начинал рассказывать о славном прошлом умершего здания. Перед детским воображением вставали, оживая, образы прошедшего, и в душу веяло величавою грустью и смутным сочувствием к тому, чем жили некогда понурые стены, и романтические тени чужой старины пробегали в юной душе, как пробегают в ветреный день легкие тени облаков по светлой зелени чистого поля.

Но с того вечера и зáмок, и его бард явились передо мной в новом свете. Встретив меня на другой день вблизи острова, Януш стал зазывать меня к себе, уверяя с довольным видом, что теперь «сын таких почтенных родителей» смело может посетить зáмок, так как найдет в нем вполне порядочное общество. Он даже привел меня за руку к самому зáмку, но тут я со слезами вырвал у него свою руку и пустился бежать. Зáмок стал мне противен. Окна в верхнем этаже были заколочены, а низ находился во владении капоров и салопов. Старухи выползали оттуда в таком непривлекательном виде, льстили мне так приторно, ругались между собой так громко, что я искренно удивлялся, как это строгий покойник, усмирявший турок в грозовые ночи, мог терпеть этих старух в своем соседстве. Но главное – я не мог забыть холодной жестокости, с которою торжествующие жильцы зáмка гнали своих несчастных сожителей, а при воспоминании о темных личностях, оставшихся без крова, у меня сжималось сердце.

Как бы то ни было, на примере старого зáмка я узнал впервые истину, что от великого до смешного один только шаг. Великое в зáмке поросло плющом, повиликой и мхами, а смешное казалось мне отвратительным, слишком резало детскую восприимчивость, так как ирония этих контрастов была мне еще недоступна.

II. Проблематические натуры

Несколько ночей после описанного переворота на острове город провел очень беспокойно: лаяли собаки, скрипели двери домов, и обыватели, то и дело выходя на улицу, стучали палками по заборам, давая кому-то знать, что они настороже. Город знал, что по его улицам в ненастной тьме дождливой ночи бродят люди, которым голодно и холодно, которые дрожат и мокнут; понимая, что в сердцах этих людей должны рождаться жестокие чувства, город насторожился и навстречу этим чувствам посылал свои угрозы. А ночь, как нарочно, спускалась на землю среди холодного ливня и уходила, оставляя над землею низко бегущие тучи. И ветер бушевал среди ненастья, качая верхушки деревьев, стуча ставнями и напевая мне в моей постели о десятках людей, лишенных тепла и приюта.

Но вот весна окончательно восторжествовала над последними порывами зимы, солнце высушило землю, и вместе с тем бездомные скитальцы куда-то схлынули. Собачий лай по ночам угомонился, обыватели перестали стучать по заборам, и жизнь города, сонная и однообразная, пошла своею колеей. Горячее солнце, выкатываясь на небо, жгло пыльные улицы, загоняя под навесы юрких детей Израиля, торговавших в городских лавках; «факторы» лениво валялись на солнцепеке, зорко выглядывая проезжающих; скрип чиновничьих перьев слышался в открытые окна присутственных мест; по утрам городские дамы сновали с корзинами по базару, а под вечер важно выступали под руку со своими благоверными, подымая уличную пыль пышными шлейфами. Старики и старухи из зáмка чинно ходили по домам своих покровителей, не нарушая общей гармонии. Обыватель охотно признавал их право на существование, находя совершенно основательным, чтобы кто-нибудь получал милостыню по субботам, а обитатели старого зáмка получали ее вполне респектабельно.

Только несчастные изгнанники не нашли и теперь в городе своей колеи. Правда, они не слонялись по улицам ночью; говорили, что они нашли приют где-то на горе, около униатской часовни, но как они ухитрились пристроиться там, никто не мог сказать в точности. Все видели только, что с той стороны, с гор и оврагов, окружавших часовню, спускались в город по утрам самые невероятные и подозрительные фигуры, которые в сумерки исчезали в том же направлении. Своим появлением они возмущали тихое и дремливое течение городской жизни, выделяясь на сереньком фоне мрачными пятнами. Обыватели косились на них с враждебною тревогой; они, в свою очередь, окидывали обывательское существование беспокойно-внимательными взглядами, от которых многим становилось жутко. Эти фигуры нисколько не походили на аристократических нищих из зáмка, – город их не признавал, да они и не просили признания; их отношения к городу имели чисто боевой характер: они предпочитали ругать обывателя, чем льстить ему, – брать самим, чем выпрашивать. Они или жестоко страдали от преследований, если были слабы, или заставляли страдать обывателей, если обладали нужною для этого силой. Притом, как это встречается нередко, среди этой оборванной и темной толпы несчастливцев встречались лица, которые по уму и талантам могли бы сделать честь избраннейшему обществу зáмка, но не ужились в нем и предпочли демократическое общество униатской часовни. Некоторые из этих фигур были отмечены чертами глубокого трагизма.

До сих пор я помню, как весело грохотала улица, когда по ней проходила согнутая унылая фигура старого «профессора». Это было тихое, угнетенное идиотизмом существо, в старой фризовой шинели, в шапке с огромным козырьком и почерневшею кокардой. Ученое звание, как кажется, было присвоено ему вследствие смутного предания, будто где-то и когда-то он был гувернером. Трудно себе представить создание более безобидное и смирное. Обыкновенно он тихо бродил по улицам, по-видимому, без всякой определенной цели, с тусклым взглядом и понуренною головой. Досужие обыватели знали за ним два качества, которыми пользовались в видах жестокого развлечения. «Профессор» вечно бормотал что-то про себя, но ни один человек не мог разобрать в этих речах ни слова. Они лились, точно журчание мутного ручейка, и при этом тусклые глаза глядели на слушателя, как бы стараясь вложить в его душу неуловимый смысл длинной речи. Его можно было завести, как машину; для этого любому из факторов, которому надоело дремать на улицах, стоило подозвать к себе старика и предложить какой-либо вопрос. «Профессор» покачивал головой, вдумчиво вперив в слушателя свои выцветшие глаза, и начинал бормотать что-то до бесконечности грустное. При этом слушатель мог спокойно уйти или хотя бы заснуть, и все же, проснувшись, он увидел бы над собой печальную темную фигуру, все так же тихо бормочущую непонятные речи. Но, само по себе, это обстоятельство не составляло еще ничего особенно интересного. Главный эффект уличных верзил был основан на другой черте профессорского характера: несчастный не мог равнодушно слышать упоминания о режущих и колющих орудиях. Поэтому, обыкновенно, в самый разгар непонятной элоквенции, слушатель, вдруг поднявшись с земли, вскрикивал резким голосом: «Ножи, ножницы, иголки, булавки!» Бедный старик, так внезапно пробужденный от своих мечтаний, взмахивал руками, точно подстреленная птица, испуганно озирался и хватался за грудь. О, сколько страданий остаются непонятными долговязым факторам лишь потому, что страдающий не может внушить представления о них посредством здорового удара кулаком! А бедняга-«профессор» только озирался с глубокою тоской, и невыразимая мука слышалась в его голосе, когда, обращая к мучителю свои тусклые глаза, он говорил, судорожно царапая пальцами по груди:

– За сердце, за сердце крючком!.. за самое сердце!..

Вероятно, он хотел сказать, что этими криками у него истерзано сердце, но, по-видимому, это-то именно обстоятельство и способно было несколько развлечь досужего и скучающего обывателя. И бедный «профессор» торопливо удалялся, еще ниже опустив голову, точно опасаясь удара; а за ним гремели раскаты довольного смеха, и в воздухе, точно удары кнута, хлестали все те же крики:

– Ножи, ножницы, иголки, булавки!

Надо отдать справедливость изгнанникам из зáмка: они крепко стояли друг за друга, и если на толпу, преследовавшую «профессора», налетал в это время с двумя-тремя оборванцами пан Туркевич или в особенности отставной штык-юнкер Заусайлов, то многих из этой толпы постигала жестокая кара. Штык-юнкер Заусайлов, обладавший громадным ростом, сизо-багровым носом и свирепо выкаченными глазами, давно уже объявил открытую войну всему живущему, не признавая ни перемирий, ни нейтралитетов. Всякий раз после того, как он натыкался на преследуемого «профессора», долго не смолкали его бранные крики; он носился тогда по улицам, подобно Тамерлану, уничтожая все, попадавшееся на пути грозного шествия; таким образом он практиковал еврейские погромы, задолго до их возникновения, в широких размерах; попадавшихся ему в плен евреев он всячески истязал, а над еврейскими дамами совершал гнусности, пока, наконец, экспедиция бравого штык-юнкера не кончалась на съезжей, куда он неизменно водворялся после жестоких схваток с бунтарями. Обе стороны проявляли при этом немало геройства.

Другую фигуру, доставлявшую обывателям развлечение зрелищем своего несчастия и падения, представлял отставной и совершенно спившийся чиновник Лавровский. Обыватели помнили еще недавнее время, когда Лавровского величали не иначе, как «пан писарь», когда он ходил в вицмундире с медными пуговицами, повязывая шею восхитительными цветными платочками. Это обстоятельство придавало еще более пикантности зрелищу его настоящего падения. Переворот в жизни пана Лавровского совершился быстро: для этого стоило только приехать в Княжье-Вено блестящему драгунскому офицеру, который прожил в городе всего две недели, но в это время успел победить и увезти с собою белокурую дочь богатого трактирщика. С тех пор обыватели ничего не слыхали о красавице Анне, так как она навсегда исчезла с их горизонта. А Лавровский остался со всеми своими цветными платочками, но без надежды, которая скрашивала раньше жизнь мелкого чиновника. Теперь он уже давно не служит. Где-то в маленьком местечке осталась его семья, для которой он был некогда надеждой и опорой; но теперь он ни о чем не заботился. В редкие трезвые минуты жизни он быстро проходил по улицам, потупясь и ни на кого не глядя, как бы подавленный стыдом собственного существования; ходил он оборванный, грязный, обросший длинными, нечесаными волосами, выделяясь сразу из толпы и привлекая всеобщее внимание; но сам он как будто не замечал никого и ничего не слышал. Изредка только он кидал вокруг мутные взгляды, в которых отражалось недоумение: чего хотят от него эти чужие и незнакомые люди? Что он им сделал, зачем они так упорно преследуют его? Порой, в минуты этих проблесков сознания, когда до слуха его долетало имя панны с белокурою косой, в сердце его поднималось бурное бешенство; глаза Лавровского загорались темным огнем на бледном лице, и он со всех ног кидался в толпу, которая быстро разбегалась. Подобные вспышки, хотя и очень редкие, странно подзадоривали любопытство скучающего безделья; немудрено поэтому, что, когда Лавровский, потупясь, проходил по улицам, следовавшая за ним кучка бездельников, напрасно старавшихся вывести его из апатии, начинала с досады швырять в него грязью и каменьями.

«В дурном обществе». Уроки по повести В.Короленко

Я ИДУ НА УРОК

Ольга ЕРЁМИНА

5-й класс

Уроки по повести В.Короленко «В дурном обществе»

Урок 1. В.Г. Короленко: детство писателя, начало литературной деятельности. «В дурном обществе»

I. Программа под редакцией В.Я. Коровиной обращается к творчеству В.Г. Короленко только один раз: в 5-м классе. Имея это в виду, мы предлагаем учителю подробно, но на доступном пятиклассникам уровне рассказать об этом замечательном писателе и человеке.

Слово учителя. (Использованы материалы статьи: Гуськов С.Н .: Русские писатели. XX век // Биобиблиографический словарь. М.: Просвещение, 1998. Ч. I. С. 665–670.)

В нашей жизни мы встречаем множество людей, которые поступают “как все”, “как принято”. Есть другие люди - их очень мало, и встречи с ними драгоценны, - встречи с людьми, которые поступают, как велит им голос совести, никогда не отступая от своих нравственных принципов. На примере жизни таких людей мы учимся, как надо жить. Таким удивительным человеком, “нравственным гением” русской литературы был Владимир Галактионович Короленко.

Короленко родился в 1853 году в Житомире. Отец его, уездный судья, был известен своей кристальной честностью. Мать была очень впечатлительна и религиозна. Короленко знал русский, польский и украинский языки, посещал православный и католический храмы. Отец умер, когда Владимиру было только тринадцать лет, и семья осталась без средств к существованию. Вскоре семья переехала в город Ровно, где Короленко начал учиться в реальной гимназии (другой гимназии в Ровно не было).

В те времена в Российской империи были гимназии двух видов: реальные и классические. В классической гимназии изучали древние языки - древнегреческий и латынь, - и для поступления в университет необходимо было держать экзамены по этим языкам. После реальной гимназии поступать в университет было нельзя: выпускник мог рассчитывать только на получение “реального” образования: инженерного, сельскохозяйственного.

Короленко окончил гимназию с серебряной медалью и приехал в Петербург, чтобы учиться. Материальные трудности мешали этому: пришлось добывать деньги случайными заработками. Короленко раскрашивал ботанические атласы, читал корректуру и переводил. В 1874 году Короленко переехал в Москву, которая тогда не была столицей, и поступил на лесное отделение Петровской академии (сейчас - Сельскохозяйственная академия имени К.А. Тимирязева).

В академии были установлены жёсткие полицейские порядки: во всём мире после Парижской коммуны 1871 года возникали рабочие и социалистические партии, действовал I Интернационал - Международное товарищество рабочих, и царское правительство боялось, что коммунистические идеи из Западной Европы проникнут в Россию. Особые люди доносили обо всём, что делается в академии, студенты которой по традиции ездили на стажировку за границу.

Студенты были недовольны полицейскими порядками в академии. Короленко в Москве посещал собрания революционно настроенной молодёжи. В 1876 году он подал коллективное прошение от имени семидесяти девяти студентов об отмене полицейских порядков в академии и был отправлен на год в ссылку в Вологодскую губернию. Через год Короленко вновь стал студентом и снова был исключён. Тогда Короленко начал работать корректором в газете, где и была напечатана первая заметка будущего писателя.

Царское правительство считало Короленко “опасным агитатором и революционером”, и в 1879 году Короленко был по ложному подозрению арестован и выслан в Вятскую губернию. Там он подружился с крестьянами и через полгода был выслан на новое место - “за сближение с крестьянским населением и за вредное вообще влияние”.

Первое своё серьёзное произведение - очерк «Чудная» - Короленко написал по пути в очередную ссылку в Вышневолоцкой политической тюрьме.

В 1881 году был убит император Александр II. Все жители России должны были принести присягу верности новому императору Александру III. Это была формальная процедура, но Короленко был человеком, который ни в чём не мог пойти против своей совести, и отказался присягать на верность новому императору. Он написал: “Я испытал лично и видел столько неправды от существующего строя, что дать обещание в верности самодержавию не могу”. За это он был отправлен в самую тяжёлую и длительную ссылку - в Якутию, в слободу Амга. Именно там, в далёкой Якутии, Короленко стал настоящим писателем, и именно там создал рассказ «В дурном обществе».

Возвратившись в Центральную Россию, Короленко быстро становится известным писателем, сотрудничает со многими журналами и газетами, затем сам становится соиздателем журнала «Русское богатство». До конца жизни Короленко остаётся защитником справедливости, в своих произведениях всегда выступая на стороне тех, кто несчастен. В этой верности правде и голосу своей совести заключалась уникальность личности Короленко, стойкость и мужество которого удивляли современников и могут служить примером для нас с вами.

II. «В дурном обществе». Будем стремиться к тому, чтобы текст повести как можно чаще звучал на уроке. В 5-м классе, когда круг читательских интересов у детей только формируется, восприятие произведения и интерес к творчеству его создателя зависят от того, насколько эмоциональным и личностно мотивированным было первое знакомство с произведением. Мы считаем, что знакомство с большинством произведений, включённых в учебную программу, в 5-м классе должно начинаться на уроке при эмоциональном подъёме. Хорошее чтение учителя увлечёт детей и побудит их к дальнейшему активному чтению программного и других произведений.

Чтение первых трёх глав произведения занимает (в зависимости от темпа чтения) 25–30 минут. С помощью интонации учитель сможет передать неприятие Васей сцены изгнания неугодных из замка, сложность отношений Васи с отцом. Сцена первого знакомства Васи с Валеком и Марусей в часовне, являющаяся завязкой произведения, заинтересует детей и побудит их дочитать дома повесть до конца.

Урок 2. Сюжет и композиция повести «В дурном обществе»

I. Начиная урок, спросим детей об их впечатлениях от повести. Выслушав высказывания детей, спросим:

Как вы думаете, прочитанное нами произведение - рассказ или повесть? Почему?

Прочитаем определение повести (с. 42 учебника) и выпишем его себе в тетрадь.

Повесть - один из видов эпического произведения.

Рассказ - малая форма: одна сюжетная линия, один главный герой.

Повесть - средняя форма: две-три сюжетные линии, два-три главных героя.

Роман - большая форма: несколько сюжетных линий, большое количество героев.

Почему «В дурном обществе» мы можем назвать повестью? Сколько в этом произведении главных героев? Назовите их.

Что такое сюжет?

Вспомним, что сюжет - это ряд событий, положенных в основу произведения.

Как вы понимаете, что такое “сюжетная линия”?

Сюжетная линия - ряд событий, происходящих с одним героем.

Сколько сюжетных линий можно выделить в произведении Короленко?

Ответ на этот вопрос будет достаточно сложным для детей. Выделим линию жизни Васи (отметим проблему отношения Васи с отцом) и линию жизни семьи Тыбурция . Пересечение этих линий приводит к изменению в жизни Васи и в жизни этой семьи.

Для дальнейшей работы нам понадобится хорошее знание содержания повести, поэтому предлагаем составить сложный план повести, выделяя границы эпизодов. В ходе работы учитель прокомментирует непонятные для учеников места, выяснит, какие проблемы оказались для детей актуальными.

II. Образ серого, сонного города. Отношения Васи с отцом.

Беседа

От чьего имени ведётся рассказ?

Вася - сын судьи. Судья - едва ли не единственный представитель закона в маленьком городке, “местечке”, находящемся на юго-западе Российской империи.

“Сонные, заплесневевшие пруды”, “серые заборы”, “подслеповатые, ушедшие в землю хатки” - всё это создаёт образ городка, живущего мелкой жизнью, в которой нет ярких чувств и событий.

Что побудило старого Януша прогнать из замка некоторых жильцов? Кому они были неугодны?

“Но Януш и старые ведьмы с криком и ругательствами гоняли их отовсюду, угрожая кочергами и палками, а в стороне стоял молчаливый будочник, тоже с увесистою дубиной в руках”. Будочник - полицейский, значит, изгнание совершалось с ведома и под покровительством полиции.

Как складывались отношения Васи с отцом?

Будем осторожны, обсуждая этот вопрос: у многих учеников в семьях нет благополучия, и нужно быть внимательными к чувствам детей, чтобы не травмировать их. Обратим внимание на желание Васи сблизиться с отцом, на глубокое горе отца после смерти любимой жены.

Мать Васи умерла, когда ему было шесть лет. С этого времени мальчик чувствовал постоянное одиночество. Отец слишком любил мать, когда она была жива, и не замечал мальчика из-за своего счастья. После смерти жены горе мужчины было таким глубоким, что он замкнулся в себе. Вася чувствовал горе от того, что умерла мама; ужас одиночества углублялся, потому что отец отворачивался от сына “с досадой и болью”. Все считали Васю бродягой и негодным мальчишкой, и отец тоже привык к этой мысли.

Почему мальчик начал бродяжить?

Герой “не встречал привета и ласки” дома, но не только это заставляло его уходить по утрам из дому: в нём жила жажда познания, общения, добра. Он не мог примириться с затхлой жизнью городка: “Мне всё казалось, что где-то там, в этом большом и неведомом свете, за старою оградою сада, я найду что-то; казалось, что я должен что-то сделать и могу что-то сделать, но только не знал, что именно”.

III. Характеристика героя.

В конце урока учитель разделит класс на несколько групп и объяснит, как выполнять домашнее задание: составить рассказ о герое.

Как выглядит герой?

Из какой он семьи? Из какого общества?

Какие поступки он совершает?

Какие качества героя проявляются в этих поступках?

Домашнее задание. Составить рассказы о Васе; о Валеке; о Марусе (сравнить с Соней); о Тыбурции.

Урок 3. Жизнь детей из благополучной и обездоленной семей. Вася, Валек, Маруся, Тыбурций. Путь Васи к правде и добру

На уроке беседуем о главных героях повести, слушаем подготовленные дома рассказы учеников о героях повести: Васе, Валеке, Марусе, Тыбурции. Просим учеников подтверждать свои высказывания цитатами, пересказывать соответствующие эпизоды повести. После выступления одного человека другие, готовившие эту же тему, дополняют его ответ. Делаем выводы, кратко записываем их на доске и в тетрадях. Рассматриваем иллюстрации, определяем, какие эпизоды изобразил художник.

Почему повесть названа «В дурном обществе»? Кто в повести произносит это выражение?

Повесть названа «В дурном обществе», потому что в ней рассказывается о сыне судьи, который подружился с нищими детьми. “Дурным обществом” называет компанию пана Тыбурция не сам мальчик, а старый Януш, который был когда-то одним из мелких графских служащих.

Рассказ ведётся от имени Васи, поэтому прямого описания Васи нет в повести. Вася был смелый мальчик, честный, добрый, он умел держать слово. В тот год, когда произошла эта история, ему было семь или восемь лет.

Валеку было около девяти лет. Он был больше Васи, “худой и тонкий, как тростинка. Одет он был в грязной рубашонке, руки держал в карманах узких и коротких штанишек. Тёмные курчавые волосы лохматились над чёрными задумчивыми глазами”. Валек вёл себя солидно и внушал Васе уважение “своими манерами взрослого человека”.

Маруся, сестра Валека, была худенькая маленькая девочка четырёх лет. “Это было бледное, крошечное создание, напоминавшее цветок, выросший без лучей солнца, - пишет Короленко в главе «Знакомство продолжается». - Несмотря на свои четыре года, она ходила ещё плохо, неуверенно ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка; руки её были тонки и прозрачны; головка покачивалась на тонкой шее, как головка полевого колокольчика...”

Вася сравнивал Марусю со своей сестрой Соней, которой тоже было четыре года: “...моя Соня была кругла, как пышка, и упруга, как мячик. Она так резво бегала, когда, бывало, разыграется, так звонко смеялась, на ней всегда были такие красивые платья, и в тёмные косы ей каждый день горничная вплетала алую ленту”. Соня росла в достатке, за ней ухаживала горничная. Маруся росла в нищете и часто бывала голодна. За ней ухаживал брат Валек.

Что принесла Васе дружба с Валеком и Марусей?

После знакомства с Валеком и Марусей Вася чувствовал радость от новой дружбы. Ему нравилось беседовать с Валеком и приносить подарки Марусе. Но по ночам у него сжималось сердце от боли сожаления, когда мальчик думал о сером камне, который высасывает из Маруси жизнь.

Вася полюбил Валека и Марусю, скучал по ним, когда не мог прийти к ним на гору. Не видеть друзей стало для него большим лишением.

Какое горькое открытие сделал Вася, подружившись с Валеком?

Когда Валек сказал Васе прямо, что они нищие и им приходится воровать, чтобы не умереть с голоду, Вася ушёл домой и горько плакал от чувства глубокого горя. Его любовь к друзьям не стала меньше, но к ней примешалась “острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли”.

Как Вася познакомился с Тыбурцием?

Сначала Вася боялся Тыбурция, но после обещания никому не говорить об увиденном Вася увидел в Тыбурции нового человека: “Он распоряжался, как хозяин и глава семейства, вернувшийся с работы и отдающий приказания домочадцам”. Вася почувствовал себя членом нищей, но дружной семьи и перестал бояться Тыбурция.

Как и когда изменилось мнение Васи от отце?

Прочитаем с учениками разговор Валека и Васи (глава четвёртая), высказывание Тыбурция о судье (глава седьмая).

Мальчик считал, что отец его не любит, и считал его нехорошим. Слова Валека и Тыбурция, что судья - лучший человек в городе, заставили Васю по-новому посмотреть на отца.

Как менялся характер Васи во время дружбы с Валеком и Марусей?

Характер Васи и его отношение к жизни после встречи с Валеком и Марусей сильно изменились. Вася научился проявлять терпение. Когда Маруся не могла бегать и играть, Вася терпеливо сидел с ней рядом и приносил цветы. В характере мальчика проявилось сострадание и умение смягчать чужую боль. Он почувствовал глубину социальных различий и понял, что люди не всегда совершают плохие поступки (например, воруют) потому, что хотят этого. Вася увидел сложность жизни, начал задумываться над понятиями справедливости, верности и человеческой любви.

Тыбурций Драб был необычным человеком в маленьком городке Княжье-Вено. Откуда он пришёл в городок, никто не знал. В первой главе автор подробно описывает “наружность пана Тыбурция”: “Роста он был высокого, крупные черты лица были грубо-выразительны. Короткие, слегка рыжеватые волосы торчали врозь; низкий лоб, несколько выдавшаяся вперёд нижняя челюсть и сильная подвижность лица напоминали что-то обезьянье; но глаза, сверкавшие из-под нависших бровей, смотрели упорно и мрачно, и в них светились вместе с лукавством острая проницательность, энергия и ум”. Мальчик чувствовал постоянную глубокую печаль в душе этого человека.

Тыбурций рассказывал Васе, что у него когда-то давно вышло с законом “некоторое столкновение... то есть, понимаешь, неожиданная ссора... ах, малый, очень это была крупная ссора!” Мы можем сделать вывод, что Тыбурций непреднамеренно нарушил закон, и теперь он и его дети (жена, видимо, умерла) оказались вне закона, без документов, без права на жительство и без средств к существованию. Он чувствует себя “старым беззубым зверем в его последней берлоге”, не имеет возможностей и средств начать новую жизнь, хотя видно, что он человек образованный и такая жизнь ему не по душе.

Тыбурций и его дети находят приют в старом замке на острове, но Януш, бывший слуга графа, вместе с другими слугами и потомками слуг выгоняет чужаков из своего “родового гнезда”. Изгнанники поселяются в подземельях старой часовни на кладбище. Чтобы прокормиться, они занимаются мелким воровством в городе.

Несмотря на то, что ему приходится воровать, Тыбурций остро чувствует несправедливость. Он уважает отца Васи, который не делает разницы между бедными и богатыми и не продаёт свою совесть за деньги. Тыбурций уважает дружбу, которая завязалась между Васей, Валеком и Марусей, и в критический момент приходит Васе на помощь. Он находит нужные слова, чтобы убедить судью в чистоте намерений Васи. С помощью этого человека отец по-новому смотрит на своего сына и начинает понимать его.

Тыбурций понимает, что судья как представитель закона должен будет его арестовать, когда узнаёт о том, где он скрывается. Чтобы не ставить судью в ложное положение, Тыбурций с Валеком после смерти Маруси исчезают из городка.

Рассказ Короленко «В дурном обществе» иллюстрировал художник Г.Фитингоф. Рассмотрим вместе с детьми его иллюстрации. Удалось ли художнику передать особую атмосферу событий повести?

Домашнее задание. Выполнить письменно 12-е задание (с. 42): объяснить с помощью подбора синонимов и толкования значения перечисленные слова и выражения.

Индивидуальное задание. Подготовить выразительное чтение глав «Кукла» и «Заключение».

Урок 4. Глава «Кукла» - кульминация повести. Простота и выразительность языка повести. Подготовка к сочинению (Урок развития речи)

I. Глава «Кукла» - кульминация повести.

Главы «Кукла» и «Заключение» обязательно читаем вслух на уроке. Прежде чем начать чтение, выясним:

Какую роль в развитии сюжета играет старый Януш?

О чём говорил Януш отцу Васи при встрече в саду? Почему отец прогнал Януша?

Когда Вася нёс куклу Марусе, его увидел старый Януш. Какие последствия повлекла за собой эта встреча?

Читает главу учитель или заранее подготовленный ученик.

Беседа

Каким предстаёт перед нами Вася в эпизоде с куклой?

В эпизоде с куклой Вася предстал перед нами как человек, полный доброты и сострадания. Он пожертвовал своим спокойствием и благополучием, навлёк на себя подозрения ради того, чтобы его маленькая подруга могла радоваться игрушке - первый и последний раз в своей жизни. Тыбурций увидел эту доброту мальчика и сам пришёл в дом судьи в тот момент, когда Васе было особенно плохо. Он не мог предать своих товарищей, и Тыбурций, как человек проницательный, почувствовал это. Вася пожертвовал своим покоем ради Маруси, и Тыбурций тоже пожертвовал своим скрытным житьём на горе, хотя понимал, что отец Васи - судья: “У него есть глаза и сердце только до тех пор, пока закон спит себе на полках...”

Как вы понимаете слова Тыбурция, обращённые к Васе: “Может быть, это и хорошо, что твоя дорога пролегла через нашу”?

Если ребёнок из обеспеченной семьи с детства узнает, что не все живут хорошо, что есть бедность и горе, то он научится сострадать этим людям и жалеть их.

Как вы думаете, что сказал Тыбурций отцу Васи? Как изменилось отношение отца к сыну?

Ученики выскажут предположения о разговоре Тыбурция с судьёй. Сопоставим фразы:

“Он быстро подошёл ко мне и положил мне на плечо тяжёлую руку”;

“- Отпустите мальчика, - повторил Тыбурций, и его широкая ладонь любовно погладила мою опущенную голову”;

“Я опять почувствовал на своей голове чью-то руку и вздрогнул. То была рука отца, нежно гладившая мои волосы”.

С помощью самоотверженного поступка Тыбурция судья увидел не образ бродяги-сына, к которому он привык, а истинную душу своего ребёнка:

“Я вопросительно поднял глаза на отца. Теперь передо мной стоял другой человек, но в этом именно человеке я нашёл что-то родное, чего тщетно искал в нём прежде. Он смотрел на меня обычным своим задумчивым взглядом, но теперь в этом взгляде виднелся оттенок удивления и как будто вопрос. Казалось, буря, которая только что пронеслась над нами обоими, рассеяла тяжёлый туман, нависший над душой отца. И отец только теперь стал узнавать во мне знакомые черты своего родного сына”.

Почему Вася и Соня приходили на могилку Маруси?

Вася и Соня приходили на могилку Маруси, потому что для них образ Маруси стал символом любви и человеческого страдания. Может быть, они дали обет всегда помнить о маленькой Марусе, о человеческом горе и помогать этому горю везде, где бы оно ни встретилось, своими делами изменять мир к лучшему.

II. Простота и выразительность языка повести.

Ученики говорят, что повесть написана простым языком, в основном так, как будто мальчик действительно сам рассказывает о том, что он видел. Но за этим повествованием от лица Васи мы слышим голос доброго и мудрого взрослого человека. Язык повести простой и в то же время выразительный.

Проверяя выполнение домашнего задания (12-е задание, с. 42), обратим внимание, пользовались ли ученики словарями при подготовке к уроку.

Выражение “дикое деревцо в поле” говорит о том, что мальчик рос без присмотра.

Короленко, описывая городок, говорит о “серых заборах, пустырях с кучами всякого хлама”. Заборы серые, потому что они деревянные и некрашеные. Одновременно это слово выступает и в переносном значении, создаёт особое настроение.

Убежище - это место, где можно укрыться, найти спасение от чего-нибудь.

Слово ютиться означает помещаться на небольшом пространстве, иметь пристанище в тесном помещении.

Кров - слово высокого стиля, обозначает жилище, приют.

Потомок - человек по отношению к своим предкам. Короленко пишет о “потомках слуг графского рода”, то есть о детях и внуках тех, кто когда-то служил графу.

Выражение “дурная слава” употребляют, когда хотят сказать, что о ком-то или о чём-то говорят много плохого. Короленко пишет: “Гора, изрытая могилами, пользовалась дурной славой”.

Суровое лицо - угрюмое, сердитое лицо.

Раздоры - разногласия, ссоры, вражда.

Угрюмый человек - мрачный, неприветливый человек.

Притерпеться к упрёкам означает привыкнуть к тому, что тебе высказывают своё неодобрение или обвинения. Вася притерпелся к упрёкам, то есть привык и перестал обращать внимание на обвинения в том, что он бродяга.

“Серый камень” - это известняк. Короленко употребляет это выражение, когда хочет сказать, что Марусю убивает нищета и безрадостная жизнь.

“Призраки старого замка” - это бывшие графские служащие и их потомки, потерявшие смысл существования и живущие как призраки.

“Дурное общество” - общество людей, совершающих предосудительные, безнравственные с точки зрения господствующей морали поступки.

III. Подготовка к сочинению.

Тема сочинения: «Путь Васи к правде и добру».

Подобную тему сочинения - «Васина дорога к правде и добру» - предлагает авторский коллектив: О.Б. Беломестных, М.С. Корнеева, И.В. Золотарёва (Беломестных О.Б., Корнеева М.С., Золотарёва И.В. Поурочные разработки по литературе. 5-й класс. М.: ВАКО, 2002. С. 321–322).

Они пишут:

“При обдумывании темы обсуждаем каждое слово.

Васина - значит, нас будет интересовать судьба именно этого героя. Чем интересен этот герой? Именно он показан в движении - внутреннем движении.

Дорога - необходимо проследить этапы этого движения, его направление.

К правде и добру - изменения, произошедшие с Васей, повернули его к людям, из бродяги превратили в доброго и сострадательного человека”.

Эта цитата хорошо показывает важность работы с формулировкой темы сочинения, но даже ради более чёткого обозначения темы нельзя говорить, что Вася из бродяги превратился в доброго человека, тем самым утверждая, что, будучи бродягой, он не был ни добрым, ни сострадательным. Будет правильно, если мы скажем, что во время дружбы с обездоленными детьми Вася смог осознать то неясное “что-то”, к которому он стремился, и проявить лучшие человеческие качества. Уже в самом начале повести мы видим в Васе желание понять отца, любовь к младшей сестрёнке, сострадание к людям, которых выгоняют из замка, внимание и любовь к природе (“мне нравилось встречать пробуждение природы”), смелость (первый полез в часовню), благородство (не стал драться с Валеком, когда увидел Марусю), верность своему слову.

Авторы цитируемого пособия так выделяют идею сочинения: “...дружба с обездоленными детьми помогла проявиться лучшим Васиным наклонностям, доброте, вернула добрые отношения с отцом”. Говорить “вернула добрые отношения с отцом” - значит утверждать, что раньше эти отношения были, потом по вине Васи они изменились, и только дружба с детьми подземелья вернула ему добрые отношения с отцом. Читаем текст повести: “Он слишком любил её, когда она была жива, не замечая меня из-за своего счастья. Теперь меня закрывало от него тяжёлое горе”. Правильно будет сказать, что рассказ Тыбурция изменил отношение отца к собственному сыну.

Обозначим идею сочинения так: дружба Васи с Валеком и Марусей помогла проявиться лучшим Васиным качествам, сыграла главную роль в выборе жизненной позиции.

План сочинения

В зависимости от уровня класса ученики самостоятельно или коллективно составят и обсудят план сочинения. Учитель может предложить вопросы, направляющие составление плана:

Что мы узнаём о Васе в начале повести? Кто он, как выглядит, где живёт?

Какие поступки он совершает, какие качества проявляет в момент знакомства с Валеком и Марусей; во время дружбы с детьми; во время критического разговора с отцом?

Какую роль сыграла дружба Васи с обездоленными детьми в его судьбе?

Составим список человеческих качеств, которые проявляет Вася: любовь к родным, желание понять людей, внимание и любовь к природе, смелость, благородство, верность своему слову, честность, сострадание, доброта, милосердие.

Учитель в зависимости от ресурсов времени и уровня класса определит, будет ли сочинение классным или домашним. Если сочинение будет задано на дом, то урок развития речи посвятим подробной работе над ошибками и обучению детей редактированию собственных текстов, уделяя особое внимание различным категориям ошибок: фактическим, лексическим, стилистическим, речевым. Как правило, большинство ошибок в постановке знаков препинания возникает там, где имеются речевые ошибки. Работа над умением выражать грамотно свою мысль - хорошая профилактика пунктуационных ошибок.

Владимир Короленко

В ДУРНОМ ОБЩЕСТВЕ

Из детских воспоминаний моего приятел я

I. Развалины

Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, - никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.

Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.

Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною «заставой». Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и - вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских «заезжих домов», казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и - вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.

Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове - старый, полуразрушенный замок.

Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. «На костях человеческих стоит старое замчище», - передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, - так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, и топот, и гоготанье.

А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого замка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» - пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.

Старый, седобородый Януш, за неимением квартиры приютившийся в одном из подвалов замка, рассказывал нам не раз, что в такие ночи он явственно слышал, как из-под земли неслись крики. Турки начинали возиться под островом, стучали костями и громко укоряли панов в жестокости. Тогда в залах старого замка и вокруг него на острове брякало оружие, и паны громкими криками сзывали гайдуков. Януш слышал совершенно ясно, под рев и завывание бури, топот коней, звяканье сабель, слова команды. Однажды он слышал даже, как покойный прадед нынешних графов, прославленный на вечные веки своими кровавыми подвигами, выехал, стуча копытами своего аргамака, на середину острова и неистово ругался: «Молчите там, лайдаки, пся вяра!»

Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но всё же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.

Изредка только старый граф, такая же мрачная развалина, как и замок на острове, появлялся в городе на своей старой английской кляче. Рядом с ним, в черной амазонке, величавая и сухая, проезжала по городским улицам его дочь, а сзади почтительно следовал шталмейстер. Величественной графине суждено было навсегда остаться девой. Равные ей по происхождению женихи, в погоне за деньгами купеческих дочек за границей, малодушно рассеялись по свету, оставив родовые замки или продав их на слом евреям, а в городишке, расстилавшемся у подножия ее дворца, не было юноши, который бы осмелился поднять глаза на красавицу-графиню. Завидев этих трех всадников, мы, малые ребята, как стая птиц, снимались с мягкой уличной пыли и, быстро рассеявшись по дворам, испуганно-любопытными глазами следили за мрачными владельцами страшного замка.

В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося в долине собственно обывательского города. Некогда в ней собирались, по звону колокола, горожане в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками в руках, вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.

Отсюда был виден остров и его темные громадные тополи, но замок сердито и презрительно закрывался от часовни густою зеленью, и только в те минуты, когда юго-западный ветер вырывался из-за камышей и налетал на остров, тополи гулко качались, и из-за них проблескивали окна, и замок, казалось, кидал на часовню угрюмые взгляды. Теперь и он, и она были трупы. У него глаза потухли, и в них не сверкали отблески вечернего солнца; у нее кое-где провалилась крыша, стены осыпались, и, вместо гулкого, с высоким тоном, медного колокола, совы заводили в ней по ночам свои зловещие песни.