Антиутопия к изучению романа Е. Замятина "Мы". Сюжет романа «1984» позаимствован из антиутопии Евгения Замятина «Мы

Сочинение

В первой половине 1920-х годов главной темой в русской художественной литературе была гражданская война. Но роман Евгения Замятина «Мы» (1920) затрагивает совершенно друге темы.

Написано произведение в жанре философской антиутопии. В утопиях рисуется, как правило, прекрасный и изолированный от других мир, предстающий перед восхищённым взором стороннего наблюдателя. В антиутопиях основанный на тех же предпосылках мир дан глазами его обитателя, рядового гражданина, изнутри, чтобы показать чувства человека, на которого влияют законы идеального государства.

Действие романа «Мы» происходит в далёком будущем. Некий талантливый инженер, номер Д-503, строитель космического корабля «Интеграл», ведёт записки для потомков, рассказывая о жизни Единого государства и его руководителе Благодетеле. Что же представляет собой Единое государство? Граждане его, лишённые имён и вместо них наделённые номерами, ведут однообразную жизнь по системе Тэйлора: все они в одно время встают, одинаково питаются, одновременно начинают и заканчивают работу. Их нельзя отличить друг от друга, они разучились фантазировать и индивидуально мыслить, а любовь у них распределена по дням. Все граждане живут под одним большим стеклянным колпаком и отделены от внешнего мира стеной. Руководит Единым Государством Благодетель, власть которого абсолютна и безоговорочна. Только он имеет право на обдумывание и принятие решений.

Замятин как автор антиутопии показал, что одним воспитанием саму природу человека изменить невозможно, потому необходимо более глубокое вмешательство государства и даже медицины. Поэтому от рождения до смерти всё ставится на конвейер. Воспитываются человеческие автоматы, а не люди. В романе существует Материнская норма (бедной О-90 недостаёт десяти сантиметров до неё, и потому она не имеет права быть матерью). Дети Единого Государства воспитываются роботами и не знают своих родителей. И всё же только в конце романа Государство и Благодетель добиваются кардинального решения проблемы всеобщего счастья: во всех человеческих бедах виновата фантазия, которую можно удалить лучом лазера. Великая Операция завершает, наконец, процесс полного уничтожения личности, путь к всеобщему спокойствию и благополучию найден.

Пока Д-503 находился в состоянии несвободы, то был счастлив. Но когда ему встретилась загадочная «незнакомка с очень белыми и острыми зубами», курящая папиросы, пьющая ликёр и заставляющая конструктора Интеграла сделать глоток в поцелуе — всё меняется в его сознании. То есть на протяжении развития действия в романе мы наблюдаем процесс развенчания этой утопической идеи «всеобщего счастья несвободы» в результате столкновения «идеальных» рационалистических представлений главного героя с реальными особенностями человеческой натуры и закономерностями бытия. Так, любовь, ревность, жалость разрушают в сознании Д-503 казавшуюся идеальной гармонию машинного мира, а природа, искусство, творчество, постижение опыта прошлого ставят под сомнение правильность и незыблемость законов тоталитарно-технократической системы.

Номерам Единого Государства, воспитанным в духе послушания, спокойствия, благополучия, нравится такая «счастливая» судьба. Замятин предупреждает о возможности возникновения общества, в котором не будет места чувствам. Многие социалисты-утописты проповедовали государство всеобщего благоденствия с полным комфортом и единым мнением. Роман «Мы» развенчивает такое «счастье».

В произведении рисуется стерильный и по-своему благоустроенный мир «идеальной несвободы». Но несвобода не гарантирует райского изобилия и комфорта — ничего, кроме убожества, серости и нищеты повседневной жизни.

Написанный в 1920 году роман Е. И. Замятина отличался принципиальной новизной. Несомненная уникальность замятинского произведения заключается в том, что, открывая ряд антиутопий в литературе ХХ века, «Мы» одновременно расширяет и «перерастает» рамки этого жанра. Помимо реализации основных целей антиутопии (предвидение высокоцивилизованного общества будущего и предупреждение о последствиях его завоеваний), этот роман имеет глубокое философское значение. Он затрагивает «вечные» темы и общечеловеческие проблемы: свободу, счастье, любовь, творчество, духовный поиск. Читая записи Д-503, мы видим, что внешне масштабная, грандиозная модель «идеального» общества будущего при более глубоком рассмотрении оказывается сознательно упрощённой автором схемой, иллюзией.

Поэтому вполне очевидно, что антиутопия для Замятина не является самоцелью художественного творчества, но выступает удобной формой для выражения авторского взгляда на мир. Роман «Мы» представляет собой художественный документ человеческой истории ХХ века.

Другие сочинения по этому произведению

"без действия нет жизни..." В.Г.Белинский. (По одному из произведений русской литературы. - Е.И.Замятин. "Мы".) «Великое счастье свободы не должно быть омрачено преступлениями против личности, иначе-мы убьем свободу своими же руками…» (М. Горький). (По одному или нескольким произведениям русской литературы XX века.) "Мы" и они (Е.Замятин) «Возможно ли счастье без свободы?» (по роману Е. И. Замятина «Мы») «Мы» — роман-антиутопия Е. И. Замятина. «Общество будущего» и настоящее в романе Е. Замятина «Мы» Антиутопия для античеловечества (По роману Е. И. Замятина «Мы») Будущее человечества Главный герой романа-антиутопии Е. Замятина «Мы». Драматическая судьба личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е. Замятина «Мы») Е.И.Замятин. "Мы". Идейный смысл романа Е. Замятина «Мы» Идейный смысл романа Замятина «Мы» Личность и тоталитаризм (по роману Е. Замятина «Мы») Нравственная проблематика современной прозы. По одному из произведений по выбору (Е.И.Замятин «Мы»). Общество будущего в романе Е. И. Замятина «Мы» Почему роман Е. Замятина называется «Мы»? Предсказания в произведениях «Котлован» Платонова и «Мы» Замятина Предсказания и предостережения произведений Замятина и Платонова («Мы» и «Котлован»). Проблематика романа Е. Замятина «Мы» Проблематика романа Е. И. Замятина «Мы» Роман «Мы» Роман Е. И. Замятина «Мы» — роман-антиутопия, роман — предупреждение Роман-антиутопия Е. Замятина «Мы» Смысл названия романа Е. И. Замятина «Мы» Социальный прогноз в романе Е. Замятина «Мы» Социальный прогноз Е. Замятина и реальность xx века (по роману «Мы») Сочинение по роману Е. Замятина «Мы» Счастье «нумера» и счастье человека (по роману Е. Замятина «Мы») Тема сталинизма в литературе (по романам Рыбакова «Дети Арбата» и Замятина «Мы») Что сближает роман Замятина «Мы» и роман Салтыкова-Щедрина «История одного города»? И-330 - характеристика литературного героя Д-503 (Второй Вариант) - характеристика литературного героя О-90 - характеристика литературного героя Главный мотив романа Замятина «Мы» Центральный конфликт, проблематика и система образов в романе Е. И. Замятина «Мы» «Личность и государство» в произведении Замятина «Мы». Роман-антиутопия в русской литературе (по произведениям Е. Замятина и А. Платонова) Унификация, уравниловка, регламентация в романе «Мы» Счастье «нумера» и счастье человека (сочинение-миниатюра по роману Е. Замятина «Мы») Многообразие мира и искусственная "формула счастья" в романе "Мы" Жизнь в раю? (идейный подтекст романа-антиутопии Е. Замятина «Мы») Размышления об антиутопии Замятина Литературное произведение Евгения Замятина «Мы» Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е. Замятина "Мы")

Сочинение

«Настоящее всегда чревато будущим».

Г. Лейбниц

Весьма интересный жанр антиутопия. Вроде читаешь научно-фантастическое произведение, а всё время возникает ощущение попадания этого чужого мира в твою жизнь. Возьмём, к примеру, Р. Брэдбери «451 градусов по Фаренгейту». Жена Гая Монтега ничего не видит, не слышит, мечтает лишь об одном: смотреть «Родственников». Это ведь сериал. И когда мои знакомые устремляются к телевизорам в строго определённое время, я понимаю: на экранах очередная «Санта-Барбара». И вспоминаю Брэдбери. В его книге описываются люди, читать которым запрещено, дабы не возникало ненужных мыслей, а пожарные не гасят огонь, а сжигают книги, такие опасные для тоталитарного государства.

В романе Д. Оруэлла «1984» мы видим все парадоксы такого государства, где подготовка к войне, милитаризация государства - это защита мира, «свобода - это рабство, незнание - сила».

А В. Войнович в романе «Москва-2042» заставляет нас смеяться и плакать над жизнью в Москве, где строго определены потребности для разных категорий граждан. Одним - суп «Лебёдушка» и напиток «Родничок», а другим - блюда, удовлетворяющие вкусам самых изысканных гурманов.

Но наиболее типичной антиутопией я считаю роман Евгения Замятина «Мы».

В 1920 году в холодном, неотапливаемом Петрограде писал Евгений Замятин свою книгу. Даже удивительно, как трезво оценивал он коммунистические вы­кладки ещё до их реализации. Здесь, казалось бы, всё продумано и построено так, как планировали коммунисты. Жизнь, регламентированная во всём, жизнь свет­лая и открытая, посвящённая строительству идеального государства. Автор рас­сказывает историю возникновения такого государства. Восторженный тон предан­ного члена общества нас не обманывает. Подобно тому, как Советский Союз создавался после революции и Гражданской войны, в книге описывается созда­ние страны, в которой все будут счастливы через гибель большей части населе­ния. Вот те, которые смогли насыщаться чистой нефтяной пищей, выжили, а остальные - ну что ж, - необходимые издержки перехода к новой жизни.

Мы видим людей, стройными рядами идущих на работу и с работы, весь этот Музыкальный Завод, неизвестно что производящий. Жители страны, описанной в повести «Мы», вполне счастливы. Они живут в просторных светлых домах. Дома светлые, потому что стены прозрачные, а стены прозрачные, потому что людям нечего скрывать друг от друга, ведь они только «колесики и винтики в едином государственном механизме». К тому же такое устройство домов облегчает труд Хранителей, находящихся на страже любимого государства.Учёными выведена «формула счастья», определяющая, что «голод и любовь владеют миром». Голод устранён, а любовь... С ней тоже можно справиться. И создаётся гениальный постулат: «всякий нумер имеет право на другой нумер как на сексуальный объект». Так просто, и никаких поводов для зависти и ревности. А коль зависти и ревности нет, то и счастье всего народонаселения бесконечно. Право же, весьма гуманное изобретение - «право на шторы». Пятнадцать минут торопливой любви с хорошенькой О. должны компенсировать нашему герою все прелести настоящего чувства: с запахом весенних цветов, кудрявыми облаками, мыслями только о ней, самой прекрасной и совершенной, чтением стихов и со всем, что есть в настоящем мире.

Здесь человек не имеет даже имени, ведь совсем не обязательно знать одного из миллионов строителей. Нужен лишь определённый индекс, чтобы в случае не­предвиденных обстоятельств можно было идентифицировать данный нумер.

Литература в этом государстве также строго регламентирована. Она, как в ленинско-сталинские времена, должна принести конкретную пользу государству. Поэзия - лишь рифмованные правила грамматики, агитки, прославляющие Бла­годетеля и труд Хранителей.

Всё продумано до мелочей, весь механизм подогнан и смазан, чтобы не было никаких сбоев. Ничто не угрожает строительству Интеграла, который распространит счастье на всю Вселенную.

И всё же такая замечательная машина дала сбой. Взбунтовался строитель Интеграла. Потому что полностью истребить всё человеческое в человеке невоз­можно. Встреча с I-330 всё изменила в жизни D-503. Он познал счастье настоя­щей, а не суррогатной жизни.

Замятин рисует злую карикатуру на коммунистическое общество. Но роман актуален и сегодня. Ведь в наш технократический, вернее, компьютерный век так много человеческого бесследно исчезает, остаётся зачастую лишь прагматичное, целесообразное. Эмоции, душевная неустроенность, метания мешают чёткому вы­полнению задуманной программы. Автор предупреждает нас: не нужно силком тащить человека к счастью. Кто знает, в чём счастье для этого человека. Благодетель говорит главному герою: «Истинная, алгебраическая любовь к человечеству - непременно бесчеловечна, и непременный признак истины - её жестокость».

Вот в нашей стране сейчас нет жёсткого пастыря - и мы ошалели от открыв­шейся нам свободы. Никто не определяет наше будущее, никто не заботится о нём. Обучение всё более дорогое, а престижное - особенно. Но я сомневаюсь, что кто-то из моих сверстников хотел бы вернуться в страну, где выверен был каждый шаг, кон­тролируема каждая мысль, а поведение было строго уложено в определённые рамки. И в этом я всё больше убеждаюсь, думая над романом Евгения Замятина «Мы».

Другие сочинения по этому произведению

"без действия нет жизни..." В.Г.Белинский. (По одному из произведений русской литературы. - Е.И.Замятин. "Мы".) «Великое счастье свободы не должно быть омрачено преступлениями против личности, иначе-мы убьем свободу своими же руками…» (М. Горький). (По одному или нескольким произведениям русской литературы XX века.) "Мы" и они (Е.Замятин) «Возможно ли счастье без свободы?» (по роману Е. И. Замятина «Мы») «Мы» — роман-антиутопия Е. И. Замятина. «Общество будущего» и настоящее в романе Е. Замятина «Мы» Антиутопия для античеловечества (По роману Е. И. Замятина «Мы») Будущее человечества Главный герой романа-антиутопии Е. Замятина «Мы». Драматическая судьба личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е. Замятина «Мы») Е.И.Замятин. "Мы". Идейный смысл романа Е. Замятина «Мы» Идейный смысл романа Замятина «Мы» Личность и тоталитаризм (по роману Е. Замятина «Мы») Нравственная проблематика современной прозы. По одному из произведений по выбору (Е.И.Замятин «Мы»). Общество будущего в романе Е. И. Замятина «Мы» Почему роман Е. Замятина называется «Мы»? Предсказания в произведениях «Котлован» Платонова и «Мы» Замятина Предсказания и предостережения произведений Замятина и Платонова («Мы» и «Котлован»). Проблематика романа Е. Замятина «Мы» Проблематика романа Е. И. Замятина «Мы» Роман «Мы» Роман Е. Замятина «Мы» как роман-антиутопия Роман Е. И. Замятина «Мы» — роман-антиутопия, роман — предупреждение Роман-антиутопия Е. Замятина «Мы» Смысл названия романа Е. И. Замятина «Мы» Социальный прогноз в романе Е. Замятина «Мы» Социальный прогноз Е. Замятина и реальность xx века (по роману «Мы») Сочинение по роману Е. Замятина «Мы» Счастье «нумера» и счастье человека (по роману Е. Замятина «Мы») Тема сталинизма в литературе (по романам Рыбакова «Дети Арбата» и Замятина «Мы») Что сближает роман Замятина «Мы» и роман Салтыкова-Щедрина «История одного города»? И-330 - характеристика литературного героя Д-503 (Второй Вариант) - характеристика литературного героя О-90 - характеристика литературного героя Главный мотив романа Замятина «Мы» Центральный конфликт, проблематика и система образов в романе Е. И. Замятина «Мы» «Личность и государство» в произведении Замятина «Мы». Роман-антиутопия в русской литературе (по произведениям Е. Замятина и А. Платонова) Унификация, уравниловка, регламентация в романе «Мы» Счастье «нумера» и счастье человека (сочинение-миниатюра по роману Е. Замятина «Мы») Многообразие мира и искусственная "формула счастья" в романе "Мы" Жизнь в раю? (идейный подтекст романа-антиутопии Е. Замятина «Мы») Размышления об антиутопии Замятина Литературное произведение Евгения Замятина «Мы» Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е. Замятина "Мы")

Далёкое будущее. Д-503, талантливый инженер, строитель космического корабля «Интеграл», ведёт записки для потомков, рассказывает им о «высочайших вершинах в человеческой истории» - жизни Единого Государства и его главе Благодетеле. Название рукописи - «Мы». Д-503 восхищается тем, что граждане Единого Государства, нумера, ведут рассчитанную по системе Тэйлора, строго регламентированную Часовой Скрижалью жизнь: в одно и то же время встают, начинают и кончают работу, выходят на прогулку, идут в аудиториум, отходят ко сну. Для нумеров определяют подходящий табель сексуальных дней и выдают розовую талонную книжку. Д-503 уверен: «„Мы“ - от Бога, а „я“ - от диавола».

Как-то весенним днём со своей милой, кругло обточенной подругой, записанной на него 0–90, Д-503 вместе с другими одинаково одетыми нумерами гуляет под марш труб Музыкального Завода. С ним заговаривает незнакомка с очень белыми и острыми зубами, с каким-то раздражающим иксом в глазах или бровях. I-330, тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст, читает мысли Д-503.

Через несколько дней I-330 приглашает Д-503 в Древний Дом (они прилетают туда на аэро). В квартире-музее рояль, хаос красок и форм, статуя Пушкина. Д-503 захвачен в дикий вихрь древней жизни. Но когда I-330 просит его нарушить принятый распорядок дня и остаться с ней, Д-503 намеревается отправиться в Бюро Хранителей и донести на неё. Однако на следующий день он идёт в Медицинское Бюро: ему кажется, что в него врос иррациональный № 1 и что он явно болен. Его освобождают от работы.

Д-503 вместе с другими нумерами присутствует на площади Куба во время казни одного поэта, написавшего о Благодетеле кощунственные стихи. Поэтизированный приговор читает трясущимися серыми губами приятель Д-503, Государственный Поэт R-13. Преступника казнит сам Благодетель, тяжкий, каменный, как судьба. Сверкает острое лезвие луча его Машины, и вместо нумера - лужа химически чистой воды.

Вскоре строитель «Интеграла» получает извещение, что на него записалась I-330. Д-503 является к ней в назначенный час. I-330 дразнит его: курит древние «папиросы», пьёт ликёр, заставляет и Д-503 сделать глоток в поцелуе. Употребление этих ядов в Едином Государстве запрещено, и Д-503 должен сообщить об этом, но не может. Теперь он другой. В десятой записи он признается, что гибнет и больше не может выполнять свои обязанности перед Единым Государством, а в одиннадцатой - что в нем теперь два «я» - он и прежний, невинный, как Адам, и новый - дикий, любящий и ревнующий, совсем как в идиотских древних книжках. Если бы знать, какое из этих «я» настоящее!

Д-503 не может без I-330, а её нигде нет. В Медицинском Бюро, куда ему помогает дойти двоякоизогнутый Хранитель S-4711, приятель I, выясняется, что строитель «Интеграла» неизлечимо болен: у него, как и у некоторых других нумеров, образовалась душа.

Д-503 приходит в Древний Дом, в «их» квартиру, открывает дверцу шкафа, и вдруг... пол уходит у него из-под ног, он опускается в какое-то подземелье, доходит до двери, за которой - гул. Оттуда появляется его знакомый, доктор. «Я думал, что она, I-330...» - «Стойте тут!» - доктор исчезает. Наконец! Наконец она рядом. Д и I уходят - двое-одно... Она идёт, как и он, с закрытыми глазами, закинув вверх голову, закусив губы... Строитель «Интеграла» теперь в новом мире: кругом что-то корявое, лохматое, иррациональное.

0–90 понимает: Д-503 любит другую, поэтому она снимает свою запись на него. Придя к нему проститься, она просит: «Я хочу - я должна от вас ребёнка - и я уйду, я уйду!» - «Что? Захотелось Машины Благодетеля? Вы ведь ниже сантиметров на десять Материнской Нормы!» - «Пусть! Но ведь я же почувствую его в себе. И хоть несколько дней...» Как отказать ей?.. И Д-503 выполняет её просьбу - словно бросается с аккумуляторной башни вниз.

I-330 наконец появляется у своего любимого. «Зачем ты меня мучила, зачем не приходила?» - «А может быть, мне нужно было испытать тебя, нужно знать, что ты сделаешь все, что я захочу, что ты совсем уже мой?» - «Да, совсем!» Сладкие, острые зубы; улыбка, она в чашечке кресла - как пчела: в ней жало и мёд. И затем - пчелы - губы, сладкая боль цветения, боль любви... «Я не могу так, I. Ты все время что-то недоговариваешь», - «А ты не побоишься пойти за мной всюду?» - «Нет, не побоюсь!» - «Тогда после Дня Единогласия узнаешь все, если только не...»

Наступает великий День Единогласия, нечто вроде древней Пасхи, как пишет Д-503; ежегодные выборы Благодетеля, торжество воли единого «Мы». Чугунный, медленный голос: «Кто „за“ - прошу поднять руки». Шелест миллионов рук, с усилием поднимает свою и Д-503. «Кто „против“?» Тысячи рук взметнулись вверх, и среди них - рука I-330. И дальше - вихрь взвеянных бегом одеяний, растерянные фигуры Хранителей, R-13, уносящий на руках I-330. Как таран, Д-503 пропарывает толпу, выхватывает I, всю в крови, у R-13, крепко прижимает к себе и уносит. Только бы вот так нести её, нести, нести...

А назавтра в Единой Государственной Газете: «В 48-й раз единогласно избран все тот же Благодетель». А в городе повсюду расклеены листки с надписью «Мефи».

Д-503 с I-330 по коридорам под Древним Домом выходят из города за Зелёную Стену, в низший мир. Нестерпимо пёстрый гам, свист, свет. У Д-503 голова кругом. Д-503 видит диких людей, обросших шерстью, весёлых, жизнерадостных. I-330 знакомит их со строителем «Интеграла» и говорит, что он поможет захватить корабль, и тогда удастся разрушить Стену между городом и диким миром. А на камне огромные буквы «Мефи». Д-503 ясно: дикие люди - половина, которую потеряли горожане, одни Н2, а другие О, а чтобы получилось Н2О, нужно, чтобы половины соединились.

I назначает Д свидание в Древнем Доме и открывает ему план «Мефи»: захватить «Интеграл» во время пробного полёта и, сделав его оружием против Единого Государства, кончить все сразу, быстро, без боли. «Какая нелепость, I! Ведь наша революция была последней!» - «Последней - нет, революции бесконечны, а иначе - энтропия, блаженный покой, равновесие. Но необходимо его нарушить ради бесконечного движения». Д-503 не может выдать заговорщиков, ведь среди них... Но вдруг думает: что, если она с ним только из-за...

Наутро в Государственной Газете появляется декрет о Великой Операции. Цель - уничтожение фантазии. Операции должны подвергнуться все нумера, чтобы стать совершенными, машиноравными. Может быть, сделать операцию Д и излечиться от души, от I? Но он не может без неё. Не хочет спасения...

На углу, в аудиториуме, широко разинута дверь, и оттуда - медленная колонна из оперированных. Теперь это не люди, а какие-то человекообразные тракторы. Они неудержимо пропахивают сквозь толпу и вдруг охватывают её кольцом. Чей-то пронзительный крик:

«Загоняют, бегите!» И все убегают. Д-503 вбегает передохнуть в какой-то подъезд, и тотчас же там оказывается и 0–90. Она тоже не хочет операции и просит спасти её и их будущего ребёнка. Д-503 даёт ей записку к I-330: она поможет.

И вот долгожданный полет «Интеграла». Среди нумеров, находящихся на корабле, члены «Мефи». «Вверх - 45!» - командует Д-503. Глухой взрыв - толчок, потом мгновенная занавесь туч - корабль сквозь неё. И солнце, синее небо. В радиотелефонной Д-503 находит I-330 - в слуховом крылатом шлеме, сверкающую, летучую, как древние валькирии. «Вчера вечером приходит ко мне с твоей запиской, - говорит она Д. - И я отправила - она уже там, за Стеною. Она будет жить...» Обеденный час. Все - в столовую. И вдруг кто-то заявляет: «От имени Хранителей... Мы знаем все. Вам - кому я говорю, те слышат... Испытание будет доведено до конца, вы не посмеете его сорвать. А потом...» У I - бешеные, синие искры. На ухо Д: «А, так это вы? Вы - „исполнили долг“?» И он вдруг с ужасом понимает: это дежурная Ю, не раз бывавшая в его комнате, это она прочитала его записи. Строитель «Интеграла» - в командной рубке. Он твёрдо приказывает: «Вниз! Остановить двигатели. Конец всего». Облака - и потом далёкое зелёное пятно вихрем мчится на корабль. Исковерканное лицо Второго Строителя. Он толкает Д-503 со всего маху, и тот, уже падая, туманно слышит: «Кормовые - полный ход!» Резкий скачок вверх.

Д-503 вызывает к себе Благодетель и говорит ему, что ныне сбывается древняя мечта о рае - месте, где блаженные с оперированной фантазией, и что Д-503 был нужен заговорщикам лишь как строитель «Интеграла». «Мы ещё не знаем их имён, но уверен, от вас узнаем».

На следующий день оказывается, что взорвана Стена и в городе летают стаи птиц. На улицах - восставшие. Глотая раскрытыми ртами бурю, они двигаются на запад. Сквозь стекло стен видно: женские и мужские нумера совокупляются, даже не спустивши штор, без всяких талонов...

Д-503 прибегает в Бюро Хранителей и рассказывает S-4711 все, что он знает о «Мефи». Он, как древний Авраам, приносит в жертву Исаака - самого себя. И вдруг строителю «Интеграла» становится ясно: S - один из тех...

Опрометью Д-503 - из Бюро Хранителей и - в одну из общественных уборных. Там его сосед, занимающий сиденье слева, делится с ним своим открытием: «Бесконечности нет! Все конечно, все просто, все - вычислимо; и тогда мы победим философски...» - «А там, где кончается ваша конечная вселенная? Что там - дальше?» Ответить сосед не успевает. Д-503 и всех, кто был там, хватают и в аудиториуме 112 подвергают Великой Операции. В голове у Д-503 теперь пусто, легко...

На другой день он является к Благодетелю и рассказывает все, что ему известно о врагах счастья. И вот он за одним столом с Благодетелем в знаменитой Газовой комнате. Приводят ту женщину. Она должна дать свои показания, но лишь молчит и улыбается. Затем её вводят под колокол. Когда из-под колокола выкачивают воздух, она откидывает голову, глаза полузакрыты, губы стиснуты - это напоминает Д-503 что-то. Она смотрит на него, крепко вцепившись в ручки кресла, смотрит, пока глаза совсем не закрываются. Тогда её вытаскивают, с помощью электродов быстро приводят в себя и снова сажают под колокол. Так повторяется три раза - и она все-таки не говорит ни слова. Завтра она и другие, приведённые вместе с нею, взойдут по ступеням Машины Благодетеля.

Д-503 так заканчивает свои записки: «В городе сконструирована временная стена из высоковольтных волн. Я уверен - мы победим. Потому что разум должен победить».

Общество математически безошибочного счастья.

В закладки

«О дивный новый мир» и «1984» сейчас постоянно на слуху: ими активно вдохновляются создатели других антиутопий, о них часто спорят, с ними сравнивают современность. А вот роман «Мы» Евгения Замятина далеко не так популярен - хотя без него Хаксли и Оруэлл вряд ли написали бы свои самые знаменитые книги. Работу Замятина называют первой великой антиутопией XX века - рассказываем, почему именно.

Предыстория романа

Евгений Замятин со студенчества был убеждённым социалистом, из-за чего сюжеты практически всех его ранних произведений описывали «гнилое» общество начала XX века. В повести «Уездное» он показывал увязшее в пороках провинциальное общество, в «На куличиках» - застойный быт отряда российской армии на Дальнем Востоке. Материал для своих работ писатель собирал во время ссылок - за революционную и антивоенную деятельность он не раз попадал в опалу к власти.

В 1916 году Замятин отправился на английские верфи для проектировки российских ледоколов. Англия писателю совершенно не понравилась: по его мнению, британское общество хоть и было сытым и спокойным, но при этом чрезвычайно консервативным и механизированным. По системе Тейлора , на производстве людей рассматривали лишь как части одной большой машины. К тому же, в самом разгаре была Первая мировая, где английские изобретения массово применялись в качестве оружия, что ужасало писателя.

Во время командировки Замятин познакомился с трудами Герберта Уэллса и остался впечатлён. В итоге он решил, что фантастика - лучший способ отражения действительности, с помощью которого можно предупредить общество о грядущих опасностях.

Евгений Замятин

Вдохновлённый успехами февральской революции, в 1917 году Замятин вернулся в Россию, где попал на работу в редакции нескольких журналов. Там он открыто поддерживал левых эсеров и часто критиковал деятельность большевиков. В 1920 году он написал фантастическую антиутопию «Мы» - в качестве сатиры над радикальными идеями его социалистов-современников.

Строительство дирижабля. 1930 год Underwood Archives / Bridgeman Images / Fotodom

1. Тайна места действия

В романе Евгения Замятина ни разу не говорится прямо, на территории какой страны разворачивается сюжет произведения, — сообщается только, что после давней Двухсотлетней Войны Единое Государство, где живет главный герой Д-503, оградили Зеленой Стеною, выход за которую жителям Государства строго запрещен. Однако в «Записи 6-й» романа рассказывается, как Д-503 и его будущая возлюбленная I-330 посещают Древний Дом и там, в одной из некогда обитаемых квартир, Д-503 видит чудом сохранившийся портрет:

«С полочки на стене прямо в лицо мне чуть приметно улыбалась курносая асимметрическая физиономия какого-то из древних поэтов (кажется, Пушкина)».

В отличие от Достоевского, Толстого и Чехова, Пушкин не был известен за пре-делами России настолько, чтобы кому-нибудь пришло в голову поставить на полочку его изображение (возможно, подразумевается копия портрета Пуш-кина работы Константина Сомова 1899 года: на нем поэт улыбается и смотрит зрителю прямо в лицо). Таким образом Замятин ненавязчиво намекает внима-тельному читателю: действие его романа «Мы» разворачивается на территории бывшей (советской) России.

2. Тайна «бесконечных ассирийских рядов»

В финале «Записи 22-й» Д-503 с энтузиазмом рассказывает о том, что он чув-ствует себя встроенным в «бесконечные, ассирийские ряды» граждан Единого Государства. До этого мотив Ассирии дважды встречается в зачине той же записи:

«Мы шли так, как всегда, т. е. так, как изображены воины на ассирий-ских памятниках: тысяча голов — две слитных, интегральных ноги, две интегральных, в размахе, руки. В конце проспекта — там, где грозно гудела аккумуляторная башня, — навстречу нам четырехугольник: по бокам, впереди, сзади — стража…»

И чуть далее: «Мы по-прежнему мерно, ассирийски шли…» Для чего Замятину понадобилось акцентировать внимание читателя именно на ассирийском происхождении того «четырехугольника», которым движутся по городу граж-дане? Для того чтобы провести параллель между глубокой древностью чело-вечества и его возможным нерадужным будущим. Новоассирийская держава (750-620 годы до н. э.) считается первой империей в истории человечества. Ее власти подавляли врагов с помощью идеально организованного войска, в котором, как и в Государстве из романа Замятина, культивировалась красота геометрического единообразия. Было введено единообразное вооружение, а воины делились на так называемые кисиры (отряды). Каждый кисир насчи-тывал от 500 до 2000 человек, разбитых по пятидесяткам, в свою очередь состоявшим из десяток.

3. Тайна сексуальной привлекательности героя

Невозможно не обратить внимания на то обстоятельство, что все женщины, о которых хоть сколько-нибудь подробно рассказывается в романе (I-330, О-90 и Ю), выделяют Д-503 среди остальных мужчин, а говоря точнее, испытывают к нему эротическое влечение. В чем секрет привлекательности героя романа? В том, что он невольно выделяется из дистиллированного Единого Государства своим мужским, животным магнетизмом, материальным воплощением кото-рого в романе становятся волосатые руки Д-503. Этот мотив встречается в про-изведении Замятина трижды. В «Записи 2-й» герой характеризует свои руки как «обезьяньи» и признается:

«Терпеть не могу, когда смотрят на мои руки: все в волосах, лохматые — какой-то нелепый атавизм».

В «Записи 22-й» эта метафора прямо расшифровывается:

«Я чувствовал на себе тысячи округленных от ужаса глаз, но это только давало еще больше какой-то отчаянно-веселой силы тому дикому, воло-саторукому, что вырвался из меня, и он бежал все быстрее».

А в «Записи 28-й» Д-503 с трудом удается удержать в себе другого человека — «с трясущимися волосатыми кулаками». Чуть дальше в этой же записи особое внимание к рукам героя проявляет I-330, раскрывая секрет магнетизма Д-503. Оказывается, он потомок диких и свободных людей — людей из-за Зеленой Стены:

«Она медленно поднимала вверх, к свету, мою руку — мою волосатую руку, которую я так ненавидел. Я хотел выдернуть, но она держала крепко.
— Твоя рука… Ведь ты не знаешь — и немногие это знают, что жен-щинам отсюда, из города, случалось любить тех. И в тебе, наверное, есть несколько капель солнечной, лесной крови».

Уже после Д-503 и явно по его следам собственную индивидуальность через свою сексуальность будет обретать герой романа Джорджа Оруэлла «1984».

4. Тайна стиля

Юрий Николаевич Тынянов описывает «принцип стиля» этого произведения следующим образом: «…экономный образ вместо вещи… <…> …Все замкнуто, расчислено, взвешено линейно». А другой великий филолог, Михаил Леонович Гаспаров, определил стиль романа «Мы» как «геометрически-проволочный». На самом деле в произведении Замятина наблюдается эволюция стиля, кото-рую можно разбить на три этапа. Первый этап («геометрически-проволочный» стиль) — это начало романа, когда герой ощущает себя частью многомиллион-ного «мы»:

«Я люблю — уверен, не ошибусь, если скажу: мы любим — только такое вот, стерильное, безукоризненное небо. В такие дни — весь мир отлит из того же самого незыблемого, вечного стекла, как и Зеленая Стена, как и все наши постройки».

Но уже в начальных записях романа внимательный читатель обнаруживает вкрапления совсем другого стиля — метафорического и избыточного, восходящего к прозе символистов и Леонида Андреева (в герое заложена «червоточина» индивидуальности):

«Весна. Из-за Зеленой Стены, с диких невидимых равнин, ветер несет желтую медовую пыль каких-то цветов. От этой сладкой пыли сохнут губы — ежеминутно проводишь по ним языком — и, должно быть, сладкие губы у всех встречных женщин (и мужчин тоже, конечно). Это несколько мешает логически мыслить».

В середине романа (герой обретает индивидуальность, становится «я») этот цветистый стиль начинает доминировать:

«Раньше — все вокруг солнца; теперь я знал, все вокруг меня — мед-ленно, блаженно, с зажмуренными глазами…»

Наконец, в финале романа (герой теряет индивидуальность: утрачивает «я» и снова вливается в «мы») геометрически-проволочный стиль возвращается и утверждается настолько прочно, что рецидивам «символистского» стиля не остается места:

«Но на поперечном, 40-м проспекте удалось сконструировать временную Стену из высоковольтных волн. И я надеюсь — мы победим. Больше: я уверен — мы победим. Потому что разум должен победить».

5. Тайна ребенка

Все бы заканчивалось совсем мрачно и беспросветно, если бы не один, на пер-вый взгляд периферийный, сюжет романа и не одна реплика I-330 из «Записи 34-й». Дело в том, что Д-503 противозаконно «дал» (как сформулировано в «Записи 32-й») О-90 ребенка, а потом с помощью I-330 этот ребенок вместе с матерью был переправлен через Зеленую Стену за пределы Единого Государ-ства:

«…Вчера вечером пришла ко мне с твоей запиской… Я знаю — я все знаю: молчи. Но ведь ребенок — твой? И я ее отправила — она уже там, за Стеною. Она будет жить…»

Замятин неакцентированно дает внимательному читателю надежду: да, Д-503 в итоге потерпел в борьбе с Единым Государством сокрушительное поражение. Однако лучшее в нем, возможно, воскреснет в его ребенке за Зеленой Стеной.

6. Тайна дневника

Роман «Мы» часто именуют антиутопией, и это в общем справедливо, но, как кажется, помогает считывать лишь самые очевидные смыслы произведения и видеть в нем главным образом, по словам Замятина, «сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства — все равно какого».

Очень важно обратить внимание на другую жанровую особенность романа «Мы», а именно — на дневниковую форму, в которую заключено повество-вание. Определение жанра произведения как антиутопии не объясняет или почти не объясняет выбора подобной формы. Может быть, «Мы» — это мета-роман, то есть роман о попытке стать писателем? Взглянув на произведение под таким углом, мы сразу же заметим, что очень большое количество его фрагментов посвящены раскрытию темы написания текста. Более того, Д-503 саму жизнь, похоже, воспринимает как роман, как текст:

«Что ж, я хоть сейчас готов развернуть перед ним страницы своего мозга…»

«И я еще лихорадочно перелистываю в рядах одно лицо за другим — как страницы — и все еще не вижу того единственного, какое я ищу…»

«Кто тебя знает… Человек — как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать…»

«Прощайте — вы, неведомые, вы, любимые, с кем я прожил столько страниц…»

«Тут странно — в голове у меня, как пустая, белая страница».

И не получится ли тогда, что роман «Мы» будет уместнее поставить не столько в ряд антиутопий («О дивный новый мир» Хаксли, «1984» и «Скотный двор» Оруэлла, «Хищные вещи века» братьев Стругацких и так далее), сколько в ряд ключевых для русской литературы ХХ столетия произведений, одной из глав-ных тем которых является писательство и попытка стать писателем («Дар» Владимира Набокова, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «В круге первом» Александра Солженицына). Только во всех этих романах героям в итоге все же удается стать писателями, а в «Мы» — нет: «Я не могу больше писать — я не хочу больше».

7. Тайна Марселя Пруста

Не источником, но некоторым «исходником» для всех русских (и не только) метароманов о попытке героя стать писателем послужила семитомная сага Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Кажется, нет стилистически ничего более далекого от тягучей прустовской эпопеи, чем короткий и энер-гичный роман Замятина. Но именно Пруст первым в ХХ столетии поднял на новый уровень тему писательского творчества. Его главный герой Марсель всеми силами пытается задержать навсегда уходящее время и тем самым обре-сти бессмертие. Он пробует самые разные способы: например, ценой неимо-верных усилий сближается с древними аристократическими французскими семействами, которые кажутся ему самим воплощением времени. Только в последней книге под названием «Обретенное время» Марсель понимает, что лучший способ удержать время состоит в его подробнейшем описании — в его фиксации и консервировании. «Вселенная подлежит полному переписыва-нию» — вот ключевая фраза последнего романа Пруста и всей его саги.

Ставя перед своими «нумерами» задачу «составлять трактаты, поэмы, мани-фесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого Государства», это Государство стремится обессмертить себя в слове. Однако в случае с Д-503 все идет по другому, непредусмотренному плану, так как писательство пробуждает в герое романа творческую индивидуальность.

Источники

• Замятин Е. И. Мы. Текст и материалы к творческой истории романа.

  Сост. М. Ю. Любимова, Дж. Куртис. СПб., 2011.