Леонид парфенов жид. Леонид Парфенов: «Пусть еврейские евреи сами про себя и снимут. Есть отклики от евреев о вашем фильме

Многократный лауреат премии ТЭФИ рассказал о своей «эмиграции в Израиль» и что он действительно думает о евреях

В последнее время только и разговоров о том, что известный журналист и телеведущий, автор проекта «Намедни» Леонид Парфенов принял израильское гражданство и покинул родину. А тут еще появилась картина «Русские евреи. Фильм первый. До революции». Ее автором и ведущим стал Леонид Парфенов, режиссером - Сергей Нурмамед.

- Что вас побудило принять израильское гражданство?

Ничто не побудило. Меня уже дважды поселяли в США. Где я только не живу, если верить разговорам…

Вместе с Сергеем Нурмамедом Леонид Парфенов работал над фильмами «Зворыкин-Муромец», «Птица-Гоголь», «Хребет России», «Глаз Божий», «Цвет нации». Интерес к их новому проекту невольно подогрели Владимир Познер и Иван Ургант, чей многосерийный фильм «Еврейское счастье» вызвал бурную и в основном негативную реакцию у наших бывших соотечественников в Израиле. Как скажет Сергей Нурмамед, авторы «Русских евреев» стремились сделать зрелищное кино и при этом сохранить признаки документальности.

Первая часть трилогии рассказывает о еврейском бытовом укладе, «деле Бейлиса», первой волне эмиграции, соратниках Ленина. Повествование начинается в современном Киеве, но с его прошлого, где уже в XI веке имелся еврейский квартал. «Не евреи пришли в Россию, а Россия пришла к евреям» - прозвучит с экрана про результаты раздела Польши.

Чего мы только не узнаем от Леонида Парфенова: об Амалии Натансон из Западной Украины, ставшей матерью Зигмунда Фрейда, о русском художнике Левитане, биография которого начиналась со слов «родился в бедной еврейской семье», о Ленине, скрывавшемся в Разливе с Зиновьевым, хотя 50 лет нам твердили о его одиночестве.

В нашей истории было три народа, которые ярко и массово в определенные периоды приходили в русскую культуру: евреи, немцы, грузины, - рассказывает Леонид. - Первый фильм нынешней трилогии про евреев заканчивается 1917 годом, это период царского антисемитизма, второй - период с 1918 по 1948 годы, период советской юдофилии. Третий - с 1948-го по 1990-й - от начала официальной юдофобии до массового исхода.

Нас занимает цивилизация, евреи, писавшие по-русски и оставившие нам более серьезную литературу, чем та, что написана на идиш. Мандельштам, Бродский и Пастернак - классики русской поэзии XX века, и евреи они в нашей памяти только по происхождению родителей.

Мне Галина Борисовна Волчек рассказывала, что в Министерстве культуры все главные режиссеры считались евреями, кроме Ефремова. Потому что так и норовили протащить идеологическую заразу. Вечно у них подтекст в спектаклях. Юрий Петрович Любимов был для Фурцевой явным евреем. Вот до какой степени смешались к концу СССР диссидентство и еврейство.

Одна из самых колоритных сцен в «Русских евреях» - приход отца Леонида Утесова, тогда еще Лазаря Вайсбейна, в мясную лавку. Он упрашивает соседа-мясника отдать его сына учиться вместе со своим. Нужно привести «своего русского», чтобы не нарушать в училище Файга в Одессе процентную квоту для евреев. Отец Утесова готов заплатить за обучение Никиты, за завтраки и форму в придачу. Еще знаменитый еврей новейшей истории - Мишка Япончик. Леонид Парфенов вспоминает о нем, сидя в любимом кафе знаменитого бандита. Особый эпизод - «Дело Бейлиса», обвиненного в Киеве в 1910-х годах в ритуальном убийстве православного подростка.

- Люди в первую очередь интересуются - российский или израильский у вас проект?

— Международный, и прежде всего - русский. Он снят по-русски нашими профессионалами. И аудитория в России наверняка будет воспринимать его лучше всего.

Для показа в мире делаются субтитры на иврите, английском и немецком языках. В Израиле, если это не аудитория, приехавшая из бывшего СССР, наверняка будут некоторые затруднения. «Цвет нации» я показывал на фестивалях и в Красноярске, и в Лондоне. Реакция была, конечно, очень разная, и очень про разное спрашивали после показа. Как, к примеру, перевести для зарубежной аудитории РСДРП, которая не раз упоминается в нынешнем фильме? Оставлять аббревиатуру нельзя, а писать каждый раз целиком - слишком длинно для субтитра. У нас-то можно один раз сказать - партия или будущая КПСС, а в переводе этого недостаточно. А тем более не объяснишь на ходу - что это такое: единственная правящая 70 с лишним лет партия. Когда действие фильма происходит в России и авторы - русские, иностранцам смотреть трудно из-за незнания контекста.

- Вы ставите перед собой просветительские задачи или вам важно высказаться на интересующую тему и все?

Мне важна сверхзадача: про что? Вот «Цвет нации» про то, что была позапрошлая страна, которую можно увидеть в сегодняшнем стандарте изображения на фотографиях Прокудина-Горского, сопоставить его с нынешним. А здесь - случаи с евреями, грузинами и немцами - про то, как многообразна русская цивилизация, как приходили самые разные люди и становились ее частью. И тем самым обогащали. Наш фильм - о русских евреях, о тех, кто в какое-то время превратился в городах во вторую титульную нацию. Это не история о евреях вообще.

- А вы думаете о том, что за люди сидят у телевизора, насколько они образованны и способны чувствовать?

Делаю так, как говорили в советские времена, - для пионеров и пенсионеров, чтобы любой зритель мог видеть что-то свое. Я исхожу из того, что человек может ничего не знать про «дело Бейлиса», впервые увидеть картины Левитана, но все равно что-то понять, если он в принципе чем-то интересуется. То, о чем вы говорите, - вопрос профессиональной интуиции, а не раз и навсегда зафиксированного закона.

- Вы по природе аналитик, исследующий массив материала, или же идете от эмоционального ощущения?

Людям интересна жизнь, богатая своими проявлениями. И мне важно показать, что вот местечко Броды, вот в нем речка, вот брод, и отсюда все Бродские вышли.

- Вы так эмоционально говорили о своем фильме! Но почему решили снимать про евреев?

У меня до сих пор снято где-то 150 документальных серий про русскую историю и культуру разных времен. И сейчас сделал фильм о многообразии ее проявлений, которое считаю драгоценным свойством. Мне интересно понять, что есть в нашей цивилизации, где немцы, евреи и грузины становились русскими.

- А что хорошего в смешении культур? Разве не лучше сохранять самобытность?

Мне не кажется, что это смешение. Владимира Даля, имевшего немецко-датское происхождение, впечатлило слово «заволакивает». С этого начался его знаменитый Толковый словарь, в котором нет ничего датского или немецкого. Иосиф Бродский пришел в литературу как наследник акмеистов. У него в эмиграции потребность была написать строки на смерть Жукова так, как Державин когда-то написал на смерть Суворова. Что еврейского в этой задаче? Разве задаются французы вопросом, что Ив Монтан - итальянский еврей? Главный французский шансонье. Где же смешение?

Вы откуда все это знаете? Про Монтана и Леонида Утесова, про многих людей, которые появляются в вашем фильме?

Сцена в мясной лавке - из воспоминаний Утесова. Она - для того, чтобы стало понятно, что такое процентная норма. Надо с собой привести русского, тогда соотношение не будет нарушено. Я готов делать фильм про русских немцев, потому и знаю. У нас есть целый великий роман «Обломов», посвященный русскому и немцу, как иню и яню. Как прожить Обломову без Штольца, а Штольцу без Обломова? Как можно быть русским, не прочитав этого? Да у нас дольше всех правили страной немка и грузин.

- И они станут предметом вашего рассмотрения?

В том числе и они. Но только они русские. Пушкин даже утверждал, что русский Петр нас сделал немцами, а немка Екатерина - русскими. Она была, в понятиях того времени, матушка земли русской. А чего стоит фраза Василия Сталина, сказанная сестре Светлане: «А ты знаешь, что отец раньше был грузин?».

- Вам теперь ответ держать за всех евреев. Готовы?

Я занят публичной профессией. И значит, кому-то понравится то, что ты делаешь, а кому-то нет. Будешь тихо сидеть дома у теплой батареи, то точно никого не обрадуешь и не разозлишь. Кто-то сочтет «фобией» уже то, что помню: Левитан - он Исаак Ильич. Кого-то возмутит «филия», когда я говорю, что для меня он - более русский пейзажист, чем Иван Иванович Шишкин. Я смотрю на левитановскую щемящую печаль, и это родное. А у Ивана Ивановича наша природа чересчур бодренькая.

Почему и сегодня евреи скрывают свое происхождение? Хотя из-за этого не откажут при поступлении на работу или в вуз.

В 2000-х годах я с этим уже не сталкивался. Когда-то это действительно имело значение для карьеры. Речь ведь идет о России? Уже давно графы «национальность» нигде нет же. А у нас не живут люди, говорящие на идише и иврите, и религиозных среди русскоговорящих очень мало. Какие же они евреи? Это тип русского городского населения. Разве они по субботам не работают? Не едят свинину? Евреями могли быть их дедушки и бабушки, жившие в каком-нибудь местечке, в Витебске, Житомире, Виннице. Если бы не «Список Шиндлера», вы бы вспоминали о национальности Спилберга? Сколько кинодеятелей Америки - выходцы из Российской империи. Как говорила Людмила Гурченко: «О! Наши люди с Одессы. Голден и Майер. Спасибо вам, товарищи, за трофейное кино». Мне представляется, что это богатство русской цивилизации, если Матвей Исаакович Блантер написал главную русскую народную песню XX века - «Катюшу». Он не стал еврейским композитором. То есть, выходит, у евреев убыло, оказалось на потенциального композитора меньше, а у русских прибыло, появился автор, сочинивший «На солнечной поляночке», «С берез неслышен, невесом», «Летят перелетные птицы», «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех».

- А у русского человека есть основания стесняться того, что он - русский?

— Я не оказывался в подобной ситуации. Мне понятны чувства диссидентов, которым было стыдно за деятельность государства, когда ввели танки в Чехословакию. А так чего стесняться? Русских родителей? Того, что русский - твой родной язык? Это точно не ко мне. Мне себя больше некем ощущать просто.

Более того, у меня четкое разделение - русский северный человек и русский южный. Я - северный. С трудом воспринимаю южный говор с его «гхэканьем»: «Ой, Хала! Та это он! Та у нас в хораде, на раёне! Та давайте сфотаемся». У меня на родине так себя не ведут и не говорят. Я из Вологодской области, и «если вы хотите, чтобы я так говрил, то я знаю, как говрить». (Тут Леонид переходит на северный говор, получается у него лихо.)

- Вы так говорили?

- (Продолжает говорить по-вологодски.) Сам я буквально так не говрил, но могу так говрить. И когда дома оказываюсь, то поневоле начинаю подпускать это. Особенно в разговоре - дак запросто. Мы как-то там сымали с ребятами, и я с местными обсуждал, что земельные участки не поделены по кадастру… Меня потом спрашивали, что это за слова вологодские? Ничего понять нельзя.

- Вы себе хозяин, на службу не ходите? Как средства находите на фильмы? Насколько имя работает на вас?

— Жалею, что поздно перешел на вольные хлеба, медлил. У меня в 2007-м на два года вперед были расписаны авторские проекты, и я понял, что не успею их сделать, если попутно за зарплату буду где-то работать. С тех пор не служу.

Почти девять лет нигде не работаю и никогда не работал так много. За эти годы выпущено семь томов «Намедни», с текстами, заново написанными, в каждом - по 500–600 иллюстраций, которые мною отобраны. И шесть фильмов сделано, в основном двухсерийных.

- Вы все время в кадре. Ощущаете себя автором или еще и актером?

— Остаюсь собой, ничего не изображаю. Конечно, в кадре стараешься не сутулиться, четче произносить слова. Но эта задача журналистская, а не игровая. Какой тут образ? Не в этом же заключается актерская игра. Она - в перевоплощении. Нужно стать другим. Я этого сделать не могу.

Меня много раз приглашали на маленькие роли. Я, например, был дьяком Щелкановым в «Борисе Годунове» у Владимира Мирзоева. Поскольку это осовремененная история в нынешних костюмах, то я знаю, как должен выйти пресс-секретарь главы государства к журналистам и сообщить о самоубийстве Ирины Годуновой. Все мне говорили: «Нет, играть ты, конечно, не можешь». Если в художественных фильмах я что-то и изображаю, то скорее себя, как в «Generation П» Виктора Гинзбурга.

- Вы прекрасно выглядите - стройный и подвижный.

В меру упитанный?

- Так легко поднялись по Потемкинской лестнице! Крупный план, и никакой одышки.

Зато в этот день больше ничего уже снять было нельзя. Начали мы в 9.30 и к 15 часам закончили.

- Столько лет вы снимаете кино, а азарт не проходит. И фильм смешной получился, с иронией.

Не всем это нравится, что у меня иронический прищур. Кто-то посчитает комичным, что я шастаю по бродам и из этого вывожу Бродских. Я всякий раз делаю то, что мне самому интересно. Это единственный бензин, на котором едешь. Иначе я бы ничего делать не мог.

- Неужели нет у вас режиссерских амбиций?

У меня нет даже режиссерских обязанностей. Могу что-то предложить, а потом услышать в ответ в Русском музее, что не будет у меня комментария у серовского портрета Иды Рубинштейн, потому что там не снять. В обычном документальном кино нет человека, который ведет за собой. Но меня режиссер порой и втемную использует. Я ведь не знаю, сколько раз нужно через эту самую речку перейти, сколько грязного ила вычерпать, прежде чем будет снят эпизод.

Светлана Хохрякова

В 1985 году Парфёнов провёл с Троицким телеинтервью на областном ТВ.

Карьера на телевидении

В 1986 году являлся спецкором молодёжной редакции Центрального телевидения , параллельно работал корреспондентом программы «Мир и молодёжь». В 1988 году перешёл работать на «Авторское телевидение ». В 1989 году в соавторстве с Андреем Разбашем снял трёхсерийный документальный фильм «Дети XX съезда» о поколении шестидесятников (об этом написано в книге «Влад Листьев. Пристрастный реквием») .

В 1990-1991 годах - автор и ведущий информационно-аналитической программы «Намедни », которую Парфёнов делал совместно с телекомпанией «Авторское телевидение». В начале 1991 года Парфёнов был отстранён от эфира за «неправильные» высказывания по поводу ухода Эдуарда Шеварднадзе с поста министра иностранных дел .

В октябре 1993 года Парфёнов переходит на работу в только что созданную телекомпанию НТВ , где решает вновь запустить программу «Намедни», но уже в формате «еженедельной информационной программы неполитических новостей».

15 марта 1995 года Леонид Парфёнов провёл выпуск ток-шоу Владислава Листьева «Час пик » на 1-м канале Останкино .

В 1995-1996 годах был автором первых двух частей популярного новогоднего шоу «Старые песни о главном ». Также вёл программу «Герой дня » поочерёдно с Евгением Киселёвым и Павлом Лобковым .

В 1997-2001 годах - ведущий исторических программ «Намедни. Наша эра. 1961-91» , «Российская империя» и «Живой Пушкин» С апреля 1997 по март 1999 года занимал пост главного продюсера НТВ, входил в совет директоров этой телекомпании. В 1998 году вёл русскую версию игры «Форт Боярд ». В конце 1990-х - конце 2000-х часто приглашался в жюри Высшей лиги КВН . Дважды был членом жюри фестиваля «Голосящий КиВиН » ( , ).

С января по апрель 2001 года представлял рубрику «Особый взгляд Леонида Парфёнова» в рамках информационно-аналитической программы «Итоги » .

В 2001-2004 годах - ведущий информационно-аналитической программы «Намедни». 31 января 2003 года программа была удостоена премии ТЭФИ в номинации «Информационно-аналитическая программа». В 2003 году большой общественный резонанс вызвал прошедший в эфир в программе «Намедни» сатирический сюжет Павла Лобкова о новом генеральном директоре НТВ, докторе медицинских наук Николае Сенкевиче , начальнике Парфёнова и Лобкова. В сюжете Лобков привёл доказательства, цитируя статью Сенкевича «Советы Вольтеру», что новый гендиректор НТВ по своей медицинской специальности не столько терапевт, а скорее - проктолог .

1 июня 2004 года программа была закрыта, а сам Парфёнов - уволен с телеканала (формально - из-за конфликта с руководством, фактически - из-за давления властей в связи с репортажем о Чечне) .

С 2004 года - автор документальных фильмов на «Первом канале » . За этот период работы были созданы документальные фильмы «О, мир - ты спорт!» , «Люся», «И лично Леонид Ильич», «Зворыкин-муромец», «Птица-Гоголь», «Хребет России» и др.

Деятельность после 2004 года

В 2007 году начал работу над книгой-альбомом «Намедни. Наша эра », разделённой на четыре тома - по десятилетиям. По словам Парфёнова:

В книге собрано намного больше информации, чем было в телепроекте. Объём текста раз в пять больше. Телевидение сильно ограничивала вялая, старая кинохроника. Кроме того, в издании есть ряд тем, которых не было в телепроекте вообще: от диафильмов - до побега Нуреева .

Первый том вышел 11 ноября 2008 года . Четырёхтомник оказался настолько успешным, что в конце 2010 года Парфёнов начал работу над дополнительным пятым томом .

Весной 2008 года озвучил русскую версию мультсериала «38 обезьян », выходившего на канале 2х2 .

В 2009 году - постоянный член жюри программы «Минута славы ». В 2010 году совместно с Татьяной Арно вел программу «Какие наши годы! » на «Первом канале » . С 2011 по 2013 годы вёл телепередачу «Волшебный мир Disney» на том же телеканале, сменив Ивана Урганта .

25 ноября 2010 года стал первым лауреатом премии имени Владислава Листьева . Выступая на церемонии вручения, Парфёнов подверг резкой критике ситуацию, сложившуюся на российском телевидении . Предполагалось, что «Парфёнов попытался таким образом извиниться перед теми своими коллегами, которые стали жертвами и его малодушия в критической ситуации»; Владимир Познер , который вёл торжество, «заранее знал о намерении Парфёнова» и реакцию гостей, «среди которых были руководители телеканалов, известные журналисты и телеведущие, представители администрации Президента» обозначил как одобрительную («никакой реакции, кроме аплодисментов») . А на митинге 10 декабря против фальсификации на парламентских выборах 2011 года заявил, что современное ТВ - это «похабень с бадминтоном и амфорами » .

2 декабря 2011 года Леонид Парфёнов принял участие в презентации нового тома энциклопедии «Намедни (2001-2005)» в Московском доме книги на Новом Арбате. На встрече Леонид Парфёнов заявил, что хотел создать большой том, посвящённый XXI веку, но не уложился в одну книгу, поэтому «Намедни (2001-2005)» является первым полутомом. Второй полутом («Намедни (2006-2010)») вышел в марте 2013 года .

1 марта 2012 года в интернете состоялась премьера музыкального видео «Пока, Медвед!». Песня Васи Обломова , записанная вместе с Ксенией Собчак и Леонидом Парфёновым, высмеивает представления российской власти об оппозиции и посвящена неучастию президента Дмитрия Медведева в политической жизни страны. В мае того же года состоялась премьера второй серии музыкального видео, в котором они обращаются уже к Владимиру Путину. Ролик называется «ВВП». 31 декабря 2012 года в программе «Парфёнов 2012» был показан третий видеоклип Васи Обломова, Ксении Собчак и Леонида Парфенова «Рэп-молебен в поддержку веры» (аллюзия на панк-молебен «Богородица, Путина прогони!» группы Pussy Riot).

С 8 апреля по 24 июня 2012 года - один из ведущих программы «Парфёнов и Познер » на телеканале «Дождь» . Каждое воскресенье именитые ведущие встречались в студии «Дождя» в 21.00, чтобы обсудить главные события последних дней друг с другом и гостями-ньюсмейкерами. В июне того же года передача была закрыта. Руководство Первого канала поставило Познера перед выбором - работать либо на Первом, либо на «Дожде» - и он выбрал Первый канал .

31 декабря 2012 года Парфёнов подвёл итоги 2012 года в программе «Парфёнов 2012», вышедшей на телеканале «Дождь». Среди прочего телеведущий уделил внимание панк-группе Pussy Riot , Русской православной церкви и часам патриарха Кирилла , протестному движению и белой ленте , полёту В.Путина со стерхами и видео на песню Gangnam Style , набравшем более миллиарда просмотров на YouTube .

24 марта 2013 года состоялся первый выпуск общественно-политического «еженедельного тележурнала» «Парфёнов», ведущим которого стал сам Парфёнов, а шеф-редактором - Александр Уржанов, бывший шеф-редактор программы «Центральное телевидение » на НТВ . Создателями выступили Фонд поддержки независимых СМИ, запустивший на своём сайте краудфандинг для сбора средств на производство программы , и телеканал Дождь . Были собраны средства для создания 12 выпусков тележурнала. В конце июня 2013 года программа была закрыта . После премьерного показа на телеканале «Дождь» программа бесплатно распространялась на региональных каналах .

В январе 2016 года подготовил урок о новом языке медиа, ответственности элит и будущем для образовательного онлайн-проекта «Открытый Университет».

Личная жизнь

Женат с 1987 года на Елене Чекаловой (её отец был журналистом, работал в газете «Советская Россия », потом в отраслевых изданиях ; мать была редактором и составителем словарей, по профессии - лексикограф ). Окончила МГУ имени М. В. Ломоносова . Преподавала русский и литературу для иностранных студентов в в течение года. Потом работала журналистом в газетах «Советская культура », «Московские новости » и других. Написала в 1990 году книги «Нам возвращают наш портрет» (вместе с мужем), «До и после „Взгляда“», «Ночной эфир 1» . В 2009-2013 годах была ведущей программы Первого канала «Счастье есть! ». Ведёт рубрику о еде в газете «Коммерсантъ ».

Я дружила с одной преподавательницей курсов повышения квалификации работников телевидения, которая периодически показывала мне работы своих слушателей - журналистов, работавших на местных телестудиях. И вот среди этих работ мне попалось совершенно удивительное сочинение какого-то мальчика из Череповца о группе «Аквариум» , о Борисе Гребенщикове . Поразил потрясающий, не шаблонный стиль - легкий, весёлый, раскованный, чего в советские времена практически не бывало. Помню, сказала своей подруге: «Галя, наверное, это какой-то необыкновенный парень». Она говорит: «Правда, очень интересный. Когда приедет в Москву, познакомлю. Кстати, закажешь ему какую-нибудь статью для своей газеты. Мне кажется, у него здорово получится». И однажды, когда у меня дома собралась очередная компания, она пришла с Лёней. Мы с ним познакомились, я заказала ему какой-то материал, он написал, потом были другие статьи…

Сын - Иван Парфёнов (1988) , учился в Англии, в Германии, там и закончил школу. Закончил Миланский экономический университет .

Фильмография

Документальное кино

1. - Дети XX съезда (о поколении шестидесятников)
2. - Портрет на фоне: Егор Гайдар
3. - Портрет на фоне: Александр Руцкой
4. - Портрет на фоне: Нулсултан Назарбаев
5. - Портрет на фоне: Эдуард Шеварнадзе
6. - Портрет на фоне: Игорь Кириллов
7. - Портрет на фоне: Людмила Зыкина
8. - Портрет на фоне: Муслим Магомаев
9. - Портрет на фоне: Алла Пугачёва
10. - Портрет на фоне: Борис Гребенщиков
11. - Портрет на фоне: Богдан Титомир
12. - - Намедни 1961-2003: Наша эра
13. - Весь Жванецкий (телевизионное собрание сочинений Михаила Жванецкого)
14. - Новейшая история. Семнадцать мгновений весны 25 лет спустя (о телефильме «Семнадцать мгновений весны »)
15. - Жизнь Солженицына (к 80-летию Александра Солженицына)
16. - Век Набокова (к 100-летию Владимира Набокова)
17. - Новейшая история. Место встречи. 20 лет спустя (о телефильме «Место встречи изменить нельзя »)
18. - Живой Пушкин (к 200-летию А. С. Пушкина)
19. - - Российская империя
20. - Красный день календаря (о двух главных идеологических праздниках Советского государства - 7 Ноября и 1 Мая)
21. - Зыкина (о Людмиле Зыкиной)
22. - 300 лет Новому году
23. - Геннадий Хазанов. Жил-был я (о Геннадии Хазанове)
24. - Ведущий (к 70-летию Владимира Познера)
25. - О мир, ты - спорт! (об Олимпийских играх 2004 года в Афинах)
26. - Смертельный полёт (об Александре Башлачёве , очевидец событий)
27. - Люся (к 70-летию Людмилы Гурченко)
28. - Война в Крыму - всё в дыму (к 150-летней годовщине Крымской войны)
29. - Частный Рубенс за сто миллионов (о судьбе одного из главных шедевров Рубенса , картины «Тарквиний и Лукреция», вывезенной после войны из Германии в СССР)
30. - Гамбит. На месте событий (телепредисловие к кинофильму «Турецкий гамбит»)
31. - И лично Леонид Ильич (к 100-летию Леонида Брежнева)
32. - Вечный Олег (к 80-летию Олега Ефремова)
33. - Современница (к 75-летию Галины Волчек)
34. - Птица-Гоголь (к 200-летию Николая Васильевича Гоголя)
35. - С твёрдым знаком на конце (к 100-летию с момента основания и 20-летию с момента возобновления издания газеты «Коммерсантъ»)
36. - Хребет России (история Урала)
37. - Зворыкин-Муромец (история создания телевидения и биография Владимира Зворыкина)
38. - Он пришёл дать нам волю (к 80-летию Михаила Горбачёва)
39. - Родерер: Шампанское царей (к 270-ти летию употребления шампанского в России и о роли шампанского в жизни двух держав России и Франции)
40. - Глаз божий - о русских коллекционерах предметов классического и современного мирового искусства (к 100-летию Пушкинского музея). 2 серии .
41. - Perfetto! (об основных видах итальянского кофе и их секретах приготовления)
42. - Цвет нации (к 150-летию Сергея Прокудина-Горского и 100-летию 1913 года)
43. - Русские евреи

Игровое кино

Дубляж

Видеография

• - «Пока, Медвед !» (совместно с Васей Обломовым и Ксенией Собчак)
• 2012 - «ВВП» (совместно с Васей Обломовым и Ксенией Собчак)
• 2012 - «Рэп-молебен в поддержку веры» (совместно с Васей Обломовым и Ксенией Собчак)

Публикации

Книги

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг"ат, понюхал пог"оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г"аботали! А г"абота сквег"ная! Атака – любезное дело, г"убай в песи, а тут, чог"т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал, – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал.

Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.

Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата.Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m"ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j"avoue que votre victoire n"est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l"autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C"est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l"Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l"u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.

На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l"homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d"alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l"Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n"ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l"intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d"or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.

26 января 1960 года родился Леонид Парфенов, российский журналист, телеведущий, автор популярных телефильмов и книг об истории России.

Личное дело

Леонид Геннадьевич Парфенов (57 лет) родился в Череповце Вологодской области. Родители, Альвина Андреевна (1931) и Геннадий Викторович (1931—2004), были из окрестных деревень. Отец работал главным инженером Череповецкого металлургического комбината, в свободное время любил охотиться на уток и ходил на рыбалку.

В 1977 году Леонид поступил на факультет журналистики Ленинградского университета имени Жданова. Уже во время учебы печатался в ведущих советских изданиях — «Правде», «Огоньке», «Московских новостях». После окончания института в 1982 году работал корреспондентом в газете «Вологодский комсомолец», а затем на Вологодском областном телевидении в Череповце. Дружил с тогда начинающим музыкантом Александром Башлачевым. Именно в квартире Парфенова в сентябре 1984 года Башлачев познакомился с опальным музыкальным критиком Артемием Троицким. В 1985 году Парфенов сделал с Троицким интервью на областном теоевидении.

В 1986 году стал спецкором молодежной редакции Центрального телевидения, параллельно был корреспондентом программы «Мир и молодежь». В 1988 году перешел на «Авторское телевидение», где вместе с Андреем Разбашем снял трехсерийный документальный фильм «Дети XX съезда» о поколении шестидесятников.

В 1990—1991 годах «Авторское телевидение» выпускало развлекательную программу Парфенова «Намедни». В начале 1991 года ведущий был отстранен от эфира за высказывания по поводу отставки Шеварднадзе с поста главы МИД СССР. В 1991—1993 годах работал на Первом канале, где вел программу «Дело» и создал концепцию программы «Портрет на фоне». В 1993 году пришел на НТВ, где возродил «Намедни», рассказывавшую о культурных событиях в стране и мире. В 1994 году был автором и ведущим проекта «НТВ — новогоднее телевидение», получил за него свою первую ТЭФИ в номинации «Развлекательная программа».

В 1995—1996 годах — автор первых двух частей новогоднего шоу «Старые песни о главном» на Первом канале. В 1997—2001 годах вел на НТВ исторический цикл «Намедни. Наша эра. 1961—1991». В тот же период снял телефильмы «Российская империя» и «Живой Пушкин». В программе «Итоги» делал рубрику «Особый взгляд Леонида Парфенова». В 1997—1999 годах занимал пост главного продюсера НТВ, входил в совет директоров телекомпании. В 1998 году вел игру «Форт Боярд», участниками которой были журналисты НТВ.

В 2012 году вместе с Васей Обломовым и Ксенией Собчак записал музыкальные видеоролики «Пока, Медвед!», «ВВП» и «Рэп-молебен в поддержку веры».

В декабре 2014 года стал жертвой обмана — съемочная группа попросила ведущего сказать слова поддержки Алексею Навальному и подержать перед камерой лист с адресом navalny15.com. Выяснилось, что сайт был создан за несколько дней до интервью противниками Навального. Из интервью Парфенова на ресурсе была опубликована только часть с бумажкой. Точно так же была обманута Лия Ахеджакова.

Ранняя биография

Мать, Альвина Андреевна Парфёнова (урождённая Шматинина, род. 1931), родом из деревни Уломы , предки отца, инженера-металлурга Геннадия Викторовича Парфёнова (1931-2004), из Ёрги . Отец был главным инженером Череповецкого металлургического комбината (в свободное время - рыболов и охотник, любил охотиться на уток). Брат Владимир Парфёнов (род. 1966) - бизнесмен, владелец компании по продаже медицинского оборудования; любит охоту .

Учился в череповецкой школе №4 . В 1973 году получил диплом юнкора «Пионерской правды » . Первый большой материал, на соискание Государственной премии, был посвящён фильму Сергея Соловьёва «Сто дней после детства » (1975) . В 1977 году поступил на факультет журналистики Ленинградского университета имени Жданова . В общежитии проживал совместно со студентами из Болгарии , благодаря чему выучил болгарский язык , который и до сих пор, по собственным словам, остаётся единственным иностранным, на котором может говорить свободно . Окончил факультет в 1982 году .

В советской прессе печатался от «Красной Звезды » и «Правды » до «Московских новостей » и «Огонька ». В 1983 году был корреспондентом в газете «Вологодский комсомолец». Для газеты делал статьи на самые актуальные темы (молодёжная культура, мода, искусство), в частности, написал ряд заметок о Ленинградском рок-клубе . Через некоторое время от имени Вологодского обкома КПСС следуют два постановление: «О недостатках в газете „Вологодский комсомолец“» и «О серьезных недостатках в газете „Вологодский комсомолец“». После них Парфёнов вынужден будет уволиться из газеты и переходит работать на Вологодское областное ТВ в Череповце , в котором проработал до отъезда в Москву в 1986 году. На областном ТВ провёл телеинтервью с Александром Бовиным , опальным музыкальным журналистом Артемием Троицким и лидером группы «Магнетик бэнд » Гуннаром Грапсом .

В журналистских кругах дружил с будущим известным рок-музыкантом Александром Башлачёвым . Именно на квартире у Парфёнова в сентябре 1984 году состоялась судьбоносная для Башлачёва встреча с Артемием Троицким, после которого тот организовал для Башлачёва первые квартирные концерты в Москве и Ленинграде .

Карьера на телевидении

В 1986 году являлся спецкором молодёжной редакции Центрального телевидения , параллельно работал корреспондентом программы «Мир и молодёжь». В 1988 году перешёл работать на «Авторское телевидение ». В 1989 году в соавторстве с Андреем Разбашем снял трёхсерийный документальный фильм «Дети XX съезда» о поколении шестидесятников (Евгений Евтушенко , Лен Карпинский , Егор Яковлев , Андрей Вознесенский и др.) .

В 1990-1991 годах - автор и ведущий информационно-аналитической программы «Намедни », которую Парфёнов делал совместно с телекомпанией «Авторское телевидение». В начале 1991 года Парфёнов был отстранён от эфира за «неправильные» высказывания по поводу ухода Эдуарда Шеварднадзе с поста министра иностранных дел .

В 1992 году сделал цикл передач «Дело», рассказывающий о событиях, произошедших в мире в 1991 году.

«К поколению историков и обозревателей, которые выросли в СССР и стали взрослыми людьми именно в 1970-е годы, относится Леонид Парфёнов, чьи телевизионные передачи и роскошно изданные в приложение к ним книги представили нам семидесятые (как, впрочем, и шестидесятые, восьмидесятые и девяностые) как «то, без чего нас невозможно представить, еще труднее понять». Парфёнов дает зрителю возможность поддаться очарованию предметов и привычек советской повседневности, может быть, даже впасть в ностальгию, хотя сам и сохраняет при этом некоторую ироническую дистанцию.»

В 1995-1996 годах был автором первых двух частей популярного новогоднего шоу «Старые песни о главном » (ОРТ). Идея проекта была задумана вместе с Константином Эрнстом ещё в 1993 году, во время съёмок фильма об Алле Пугачёвой из цикла «Портрет на фоне» в Нижнем Новгороде , однако реализовать идею удалось лишь спустя два года, когда Эрнст стал генеральным продюсером ОРТ .

В 1997-2001 годах - ведущий исторической программы «Намедни 1961-2003: Наша эра » .

С апреля 1997 по март 1999 года занимал пост главного продюсера НТВ, с декабря 1997 года входил в совет директоров этой телекомпании . На данной должности отвечал за неполитическое вещание телеканала, а также за дизайн, сетку вещания, премьеры, программы сторонних производителей . Под его руководством осенью 1997 года была запущена скандально известная программа «Про это» с Еленой Хангой , ставшая первым в истории российского ТВ ток-шоу о любви и сексе . Занимая данную должность, примерно в это же время пригласил в штат телекомпании Льва Новожёнова и Дмитрия Диброва . Весной 1999 года покинул пост по собственному желанию .

В 1998 году в паре с Еленой Хангой вёл русскую версию игры «Форт Боярд » .

В конце 1990-х - конце 2000-х часто приглашался в жюри Высшей лиги КВН . Дважды был членом жюри фестиваля «Голосящий КиВиН » ( , ). В октябре 2000 года - ведущий и комментатор трансляции церемонии вручения телевизионной премии «ТЭФИ-2000 » на НТВ . С ноября 2000 по май 2003 года вёл исторический документальный проект «Российская империя » на НТВ .

С января по апрель 2001 года представлял рубрику «Особый взгляд Леонида Парфёнова» в рамках информационно-аналитической программы «Итоги » . Был автором и ведущим нескольких фильмов из цикла «Новейшая история» .

С сентября 2001 по май 2004 года - автор и ведущий информационно-аналитической программы «Намедни» . 31 января 2003 года программа была удостоена премии ТЭФИ в номинации «Информационно-аналитическая программа». Некоторые репортёры программы (в том числе Андрей Лошак и Алексей Пивоваров) также были отдельно удостоены данной премии.

В начале 2003 года коллективом программы «Намедни» во главе с Парфёновым была запущена информационная программа «Страна и мир », выходившая по будням в 22:00 на НТВ . Программа просуществует до конца декабря 2004 года , после чего выпуски программы «Сегодня » в 22:00, а затем в 19:00 (основной выпуск) стилистически будут напоминать программу «Страна и мир».

В январе 2003 года большой общественный резонанс вызвал прошедший в эфир в программе «Намедни» сатирический сюжет Павла Лобкова о новом генеральном директоре НТВ, докторе медицинских наук Николае Сенкевиче , начальнике Парфёнова и Лобкова. В сюжете Лобков привёл доказательства, цитируя статью Сенкевича «Советы Вольтеру», что новый гендиректор НТВ по своей медицинской специальности не столько терапевт, а скорее - проктолог . После этого программа «Намедни» уходит в отпуск на несколько месяцев, и вновь выходит в эфир 18 мая .

В июле 2003 года программа «Страна и мир» была неожиданно отправлена в отпуск и чуть не закрылась . В ноябре из «Намедни» был изъят сюжет о книге «Байки кремлёвского диггера» Елены Трегубовой , о чём Парфёнов объявил прямо в эфире программы . Похожая история произошла в мае 2004 года, когда Парфёнов запланировал поставить в свою программу интервью с вдовой чеченского сепаратиста Зелимхана Яндарбиева . Главный редактор НТВ Александр Герасимов издал приказ, запрещающий транслировать этот сюжет в европейском эфире (сюжет уже был показан в восточной части страны), якобы по просьбе российских спецслужб, чтобы не повлиять на процесс над российскими гражданами, подозреваемыми в убийстве Яндарбиева в Катаре. Парфёнов опубликовал текст приказа в газете «Коммерсантъ », где так же был опубликован полный текст интервью . В руководстве сочли это нарушением корпоративной этики, и 31 мая 2004 года программа «Намедни» была закрыта, а самого Парфёнова уволили с НТВ .

Деятельность после 2004 года

Личная жизнь

Женат с 1987 года на Елене Львовне Чекаловой (род. 8 января 1967). Её отец Лев Чекалов был журналистом, работал в газете «Советская Россия », потом в отраслевых изданиях ; мать была редактором и составителем словарей, по профессии - лексикограф . Окончила МГУ имени М. В. Ломоносова . Преподавала русский и литературу для иностранных студентов в в течение года. Потом работала журналистом в газетах «Советская культура », «Московские новости » и других. Написала в 1990 году книги «Нам возвращают наш портрет» (вместе с мужем), «До и после „Взгляда“», «Ночной эфир 1» . В 2009-2013 годах была ведущей программы «Первого канала» «Счастье есть! » . С марта 2007 года ведёт рубрику о еде в газете «Коммерсантъ ».

Я дружила с одной преподавательницей курсов повышения квалификации работников телевидения, которая периодически показывала мне работы своих слушателей - журналистов, работавших на местных телестудиях. И вот среди этих работ мне попалось совершенно удивительное сочинение какого-то мальчика из Череповца о группе «Аквариум» , о Борисе Гребенщикове . Поразил потрясающий, не шаблонный стиль - лёгкий, весёлый, раскованный, чего в советские времена практически не бывало. Помню, сказала своей подруге: «Галя, наверное, это какой-то необыкновенный парень». Она говорит: «Правда, очень интересный. Когда приедет в Москву, познакомлю. Кстати, закажешь ему какую-нибудь статью для своей газеты. Мне кажется, у него здорово получится». И однажды, когда у меня дома собралась очередная компания, она пришла с Лёней. Мы с ним познакомились, я заказала ему какой-то материал, он написал, потом были другие статьи…

Сын - Иван Леонидович Парфёнов (р. 1988) - экономист , учился в Англии, в Германии, там и окончил школу. Окончил Миланский экономический университет, работает в «РИА Новости », продвигает интернет-проекты . 6 сентября 2015 года Иван женился на Марии Михайловне Бройтман, архитекторе, дочери инвестиционного банкира .

Дочь - Мария Леонидовна Парфёнова (р. 1993), училась в Италии в школе Британского совета. Окончила университет ресторанно-гостиничного бизнеса .

Общественная деятельность

Фильмография

Документальное кино

1. - Дети XX съезда (о поколении шестидесятников)
2. - - Портрет на фоне
3. - - Намедни 1961-2003: Наша эра
4. - Весь Жванецкий (телевизионное собрание сочинений Михаила Жванецкого)
5. 1998 - Новейшая история. Семнадцать мгновений весны 25 лет спустя (о телефильме «Семнадцать мгновений весны »)
6. 1998 - Жизнь Солженицына (к 80-летию Александра Солженицына), совместно с режиссёром Алексеем Пищулиным и продюсером Юрием Прокофьевым
7. - Век Набокова (к 100-летию Владимира Набокова)
8. 1999 - Новейшая история. Место встречи. 20 лет спустя (о телефильме «Место встречи изменить нельзя »)
9. 1999 - Живой Пушкин (к 200-летию А. С. Пушкина)
10. - - Российская империя
11. 2000 - Красный день календаря (о двух главных идеологических праздниках Советского государства - 7 Ноября и 1 Мая)
12. 2000 - Зыкина (о Людмиле Зыкиной)
13. 2000-300 лет Новому году
14. 2000 - Геннадий Хазанов. Жил-был я (о Геннадии Хазанове)
15. - Ведущий (к 70-летию Владимира Познера)
16. 2004 - О мир, ты - спорт! (об Олимпийских играх 2004 года в Афинах)
17. - Смертельный полёт (об Александре Башлачёве , очевидец событий)
18. 2005 - Люся (к 70-летию Людмилы Гурченко)
19. 2005 - Война в Крыму - всё в дыму (к 150-летней годовщине Крымской войны)
20. 2005 - Частный Рубенс за сто миллионов (о судьбе одного из главных шедевров Рубенса , картины «Тарквиний и Лукреция », вывезенной после войны из Германии в СССР)
21. 2005 - Гамбит. На месте событий (телепредисловие к кинофильму «Турецкий гамбит »)
22. - И лично Леонид Ильич (к 100-летию Леонида Брежнева)
23. - Вечный Олег (к 80-летию Олега Ефремова)
24. - Современница (к 75-летию Галины Волчек)
25. - Птица-Гоголь (к 200-летию Николая Васильевича Гоголя)
26. 2009 - С твёрдым знаком на конце (к 100-летию с момента основания и 20-летию с момента возобновления издания

Закрытый показ первой части фильма Леонида Парфенова «Русские евреи» пришелся как нельзя кстати к теме последнего номера «Большого». Фильм, как и ожидалось, оказался намного интересней вопросов из зала, поэтому мы поторопились задать автору свои.

- За что не любят евреев?

Разные причины бывают для филий и фобий. Есть те, кто не любит русских. Масса людей не любит американцев. Англофобов полно. Французы многих раздражают. Про расовые предрассудки нечего и говорить.

- Но почему-то весь мир ополчился именно на евреев.

Да ну, перестаньте. Никто из нас не является таким ярым католиком или ярым православным, чтоб ополчиться на евреев как на иноверцев. И поэтому мы сейчас дивимся на их неприятие мусульманами. Впрочем, христиан исламисты тоже не жалуют. Мы ведь сейчас не понимаем, как можно было в Испании 1502 года за соблюдение шабата сжигать на костре. А исламисты наверняка понимают - если им про это вообще известно. Вы про кого «ополчившегося» спрашиваете?

- То есть, на ваш взгляд, мир сейчас абсолютно толерантен?

Невозможно быть «абсолютно толерантным». Но если говорить о России, Европе и Северной Америке, то да - никогда ситуация в западном мире прежде не была такой толерантной, как сейчас. Все зависит от того, с чем сравнивать.

- Каково ваше личное отношение к евреям? Есть ли какие-то черты нации, которые вы можете выделить?

Нет, на это я не мастак. Поймите, у меня фильм о русских евреях. Я не иудаикой занимаюсь. У меня русский взгляд на то, почему Левитан еще роднее, чем Шишкин.

Хорошо, но в вашем фильме, например, подчеркнуто такое качество евреев, как предприимчивость. Много внимания уделено городу Сатанов, где у евреев было 95% бизнеса.

Евреев там заперли. Куда им было из этого Сатанова деваться? Вот они и накапливались там, и торговали фактически друг с другом. Таков был уклад жизни местечка.

- Но 95% бизнеса у евреев - это ведь не только Сатанова касается.

Конечно, всех местечек и городов черты оседлости. В Белостоке сын лавочника Меир-Генох Валлах становится Максим Максимычем Литвиновым и делает огромную карьеру, ничего не боясь. Возит оружие, бежит из Лукьяновской тюрьмы в Киеве, девять лет служит советским наркомом иностранных дел… Вот какая была жизнь! Казалось бы, ну останься ты в Белостоке, продолжай торговать. Нет. Они массово уходили от предначертанности судьбы. Время настолько переросло рамки этого тесного, скученного мирка, что они страстно желали сделать шаг в большую жизнь, и Россия - Царская понемногу, Советская - гораздо больше - дала им такую возможность.

Вам не кажется, что одна из причин пассионарности евреев - неудовлетворенность жизнью в Российской Империи? В Речи Посполитой свободы было гораздо больше.

Евреи в России начали массово ассимилироваться только со второй половины XIX века. Кто из них вспоминал тогда, что когда-то нашим прапрапрадедам в Польше жилось легче? При разделах Польши никто не учитывал, что вдруг, с нуля Российская Империя становится страной с самым большим еврейским населением. Первым поехал с инспекцией по местечкам в качестве сенатора Гавриил Романович Державин и ужаснулся: они живут сами себе. Суд - раввинатский. От общины платят налоги. Так никто у нас не живет. А полякам так было проще. Но на рубеже XIX–XX веков в Российской Империи для евреев появились окна возможностей. И все в Одессе знали, что, если еврейский мальчик - хороший музыкант, то это неубиваемый козырь. Никто не будет смотреть, какая у тебя фамилия, если ты играешь намного лучше тех, у кого фамилии правильнее. Поэтому все записываемся к Петру Соломоновичу Столярскому, он научит. И все мамаши волокут своих отпрысков. У Бабеля есть эти чудесные слова: «В душах этих заморышей жила могучая гармония». Один из таких карапузов - Давид Ойстрах.

- Есть отклики от евреев о вашем фильме?

Показы в Израиле еще предстоят. Но ассимилированные евреи смотрели и относятся по-разному. Этот фильм - мой взгляд. Я ж не золотом на мраморе написал, и теперь стереть нельзя. Хотите - снимите свой фильм. Еще раз повторяю, это русский взгляд. В самом названии слово «русский» стоит впереди слова «евреи».

Никогда ситуация в западном мире не была такой толерантной, как сейчас.

- В фильме русский взгляд заметен. Нет ВКЛ, нет Речи Посполитой, есть только Российская Империя.

Я ведь не историей евреев занимаюсь, а русской историей. Мне интересно то, как они - и немцы, и грузины - входили в русскую жизнь, карьеру, язык. И этим обогащали русскую цивилизацию. Мне это ценно. Дороссийский период нужно обозначить, чтобы понять, откуда что взялось, но, в принципе, это не моя тема. Есть исследователи еврейства, исследователи Речи Посполитой. Евреи - очевидно, самый живучий древний народ с богатой историей, в том числе историей взаимоотношения с другими нациями, с которыми жили бок о бок. Меня интересует его русская ассимиляция.

- А если говорить о мировой ассимиляции евреев…

- Евреи такие талантливые, что сочинили русские песни лучше русских?

Да нет. Борис Мокроусов не менее талантлив. «Одинокая гармонь» - может быть, лучшая песенная мелодия XX века. Может, даже круче «Катюши». Пахмутова - великолепный мелодист. Но не бывало наоборот - чтоб русские писали еврейские песни. А евреи русские песни в ХХ веке - чуть ли не поровну с «коренными» композиторами.

- Но если посмотреть статистику даже по Советскому Союзу, большинство видных деятелей – евреи. Почему?

Ну, не большинство, откуда вы это взяли? Но как никто из малых народов страны - да. Евреи - поголовные горожане. А XX век - это городской век. В нем городское население везде, в том числе в России, впервые превысило сельское. У нас с вами - сугубо еврейская карьера. Мы с вами посредники. Торгуем медиа. Мы не пашем и не куем, и все меньше нужно пахарей, чтобы нас прокормить. И все меньше пролетариев должно стоять у станка, чтобы выпустить машину. А самая большая часть в цене машины - то, как ее сконструировали, разработали дизайн, написали компьютерные программы и проч. Такие сугубо «головные» виды деятельности, которые наши рабоче-крестьянские предки и за труд-то не считали.

- Так почему евреи не пашут? Были страны, где они могли этим заниматься.

В Израиле на своей земле у них продвинутый агропром. Только какая у него капитализация в сравнении с IT-индустрией страны? Вот у вас телефон. Меньше всего в нем вклад того, кто паяльничком что-то припаял. Главная - у того, кто эту модель придумал. Это совершенно космополитское занятие - что-то придумывать. Что там сельское хозяйство в сравнении с айфоном?!

- В результате и получается так называемая добавленная стоимость.

У кого добавленная стоимость самая высокая в нынешнее время? Например, Facebook Цукерберга. Кто этот еврейский мальчик Марк? Просто продавец воздуха! На традиционный взгляд: какой-то пацан придумал то, чего и в руки взять нельзя, и за это имеет такие бабки! А я в шахте, цехе, на поле - сроду столько не заработаю.

Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?»

- Так мы приходим к тому, что весь мир тех, кто пашет, управляется евреями.

Нет, не в этом дело. Просто все стали евреями. По характеру своего труда. Весь креативный класс - движущая сила постиндустриальной эпохи. И все блага - в немыслимых раньше объемах - прежде всего они создают. На традиционный взгляд рабочего и колхозницы: «Что им? Они в чистоте там сидят! Что-то там рисуют, какие-то буковки на бумажечке, шлепают по клавишам. А ты в пять утра на дойку пойди!»

- Вас обманывали евреи?

Меня обманывали обманщики. Были это армяне, евреи или русские, я не задумывался. По профессии я нахожусь в космополитской среде: она отовсюду рекрутирует людей, не совпадающих со средой. Продюсер у нас по происхождению явно белоруска - Женя Богданович. Режиссер-постановщик - Сергей Нурмамед. Но все мы, конечно, русские по своей цивилизации.

Может, это и есть собирательный образ современного русского. В котором намешан не только татарин, но и белорус, грузин, еврей.

Это образ русской цивилизации. Мы росли и знали, что лучше всех по-русски говорит Ираклий Андронников. Он говорит таким сложным, богатым, красивым русским языком, которым никто вокруг нас не владеет. И мы никогда не задумывались, что он грузин. Андроникашвили. И его родной брат остался Андроникашвили, был директором Института физики Академии наук Грузии. Такая была традиция обрусения даже фамилий. Марджанишвили становится Марджановым, а Баланчивадзе - Баланчиным. Их никто не заставлял. Никто не говорил: «Ну, Ираклий Луарсабович, раз стали русским гуманитарием, все-таки называйте себя на -ов». Нет, он сам для себя так это понимал, так распорядился своей судьбой и был явно счастлив. Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?» А сегодня национальность как пятый пункт советской анкеты, который был судьбоносен для нескольких поколений, вовсе перестал существовать. Вот министр обороны России - тувинец и никого это, слава Богу, не возмущает. Набиуллина - башкирка - возглавляет Центробанк, а Греф, немец - глава Сбербанка. И ни один обыватель не скажет: ужас, немец и башкирка, кому казну доверили!

- В процессе подготовки фильма было обработано очень много информации. Будет удлиненная версия?

Нет. Я что хотел, то сказал. А чего не хотел, того и говорить не буду.

- И последний вопрос: есть анекдот о евреях, который вам нравится?

Я не запоминаю анекдоты. Бывает, что-то расскажут, посмеялись - и забыли. Есть такие люди, которые без конца травят байки. Я так не умею.