Поэма как поэтический жанр. История развития поэмы, ее особенности. Поэмы разных эпох. Особенности жанрового построения поэмы
Поэма!
Поэма (др.-греч. Ποίημα ) — это поэтический жанр. Большое эпическое стихотворное произведение, принадлежащее определенному автору, большая стихотворная форма. Может быть героической, романтической, критической, сатирической и т. д.
Поэма — произведение повествовательного или лирического содержания, написанное в стихах. Также поэмой называют произведения, созданные на основе народных сказаний, преданий, эпических рассказов. Классическим видом поэмы принято считать эпопею. В переводе с греческого языка поэма — это творение.
Возникнув в первобытном родовом обществе в виде песен, поэма прочно сложилась и широко развернулась в последующих эпохах. Но вскоре поэма потеряла значение ведущего жанра.
Поэмы разных эпох имеют некоторые общие черты: предметом изображения в них является определённая эпоха, суждения о которой даны читателю в виде рассказа о значительных событиях в жизни отдельного человека (в эпике и лиро-эпике) или в виде описания мироощущения (в лирике).
В отличие от стихотворений, для поэм характерен посыл, так как в них провозглашаются или оцениваются общественные идеалы. Поэмы практически всегда сюжетны, и даже в лирических поэмах отдельные фрагменты стремятся превратиться в единое повествование.
Поэмы - самые ранние из сохранившихся памятников древней письменности. Они являлись и являются своеобразными «энциклопедиями» прошлого.
Ранние образцы эпических поэм: в Индии - народный эпос «Махабхарата» (не ранее 4 в. до н. э.), в Греции - «Илиада» и «Одиссея» Гомера (не позднее 8 в. до н. э.), в Риме - «Энеида» Вергилия (1 в. до н. э.) и др.
Наибольшую законченность поэма получила в гомеровских «Илиаде» и «Одиссее», классических образцах данного жанра - эпопеях. В них отражались большие события, а целостность охвата действительности позволяла останавливаться на мелочах и создавать сложную систему персонажей. В поэмах-эпопеях утверждался широкий народный смысл, борьба за силу и значение народа.
Поскольку условия образования древнегреческих поэм не могли быть повторены, поэмы в своей подлинной форме не могли вновь появиться - поэма деградирует, получая целый ряд отличий.
В античной Европе появились пародийно-сатирические (анонимная «Батрахомиомахия», не ранее 5 в. до н. э.) и дидактические («Труды и дни» Гесиода, 8-7 вв. до н. э.) поэмы. Они развивались в Средние века, в эпоху Возрождения и позднее. Героическая поэма-эпопея превратилась в героическую «песнь» с минимальным числом персонажей и сюжетных линий («Беовульф», «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах»).
Её композиция отразилась в подражательных исторических поэмах (в «Африке» Ф. Петрарки, в «Освобождённом Иерусалиме» Т. Тассо). Сюжету мифологической эпопеи пришёл на смену облегчённый сюжет рыцарской поэмы (его влияние ощутимо в «Неистовом Орландо» Л. Ариосто и в «Королеве фей» Спенсера). Традиции дидактического эпоса были сохранены в аллегорических поэмах (в «Божественной комедии» Данте, в «Триумфах» Ф. Петрарки). В Новое время на пародийно-сатирический эпос ориентировались поэты-классицисты, создававшие ироикомические поэмы («Налой» Н. Буало).
Поэма! Поэму часто называют романом в стихах.
Расцвет жанра поэмы происходит в эпоху романтизма, когда крупнейшие поэты различных стран обращаются к созданию поэмы. Поэмы приобретают социально-философский или символико-философский характер («Паломничество Чайльд Гарольда» Дж. Байрона, «Медный всадник» А. С. Пушкина, «Демон» М. Ю. Лермонтова, «Германия, зимняя сказка» Г. Гейне).
В русской литературе начала 20 века возникла тенденция превращения поэмы лиро-эпической в лирическую. Интимнейшие переживания соотносятся с историческими потрясениями («Облако в штанах» В. В. Маяковского, «Двенадцать» А. А. Блока, «Первое свидание » А. Белого). В поэме А. А. Ахматовой «Реквием» эпический сюжет скрыт за чередованием лирических высказываний.
В советской поэзии существовали различные жанровые разновидности поэмы: возрождающие героическое начало («Хорошо! » Маяковского, «Василий Тёркин» А. Т. Твардовского), поэмы лирико-психологические («Про это» В. В. Маяковского, «Анна Снегина» С. А. Есенина), философские, исторические и др.
Поэма как лироэпический и монументальный жанр, позволяющий сочетать эпос сердца и «музыку», «стихию» мировых потрясений, сокровенные чувства и исторические события, остаётся продуктивным жанром мировой поэзии, хотя в современном мире мало авторов этого жанра.
Другие статьи этого раздела:
- Языковые системы общения! Языки как основной фактор в системе развития знаний!
- Традиции. Что такое традиция? Традиция в диалектическом развитие общества.
- Пространство и время. Законы пространства. Открытое пространство. Движение. Пространство миров.
- Эволюция и коэволюция. Эволюция и коэволюция в системе современных знаний. Принципы эволюции и коэволюции. Биологическая эволюция и коэволюция живой природы.
- Синергетика и законы природы. Синергетика как наука. Синергетика как научный подход и метод. Универсальная теория эволюции - синергетика.
- Можно или нельзя! Калейдоскоп событий и поступков через призму нельзя и можно!
- Мир религии! Религия как форма человеческого сознания в осознании окружающего мира!
- Искусство - Art! Искусство - это умение, которое способно вызвать восхищение!
- Реализм! Реализм в искусстве! Реалистическое искусство!
- Абстрактное искусство! Абстракция в искусстве! Абстрактная живопись! Абстракционизм!
- Неофициальное искусство! Неофициальное искусство СССР!
- Трэш - Thrash! Трэш в искусстве! Трэш в творчестве! Трэш в литературе! Кино трэш! Кибертрэш! Трэш-метал! Телетрэш!
- Живопись! Живопись это искусство! Живопись это искусство художника! Каноны живописи. Мастера живописи.
- Вернисаж – «vernissage» - торжественное открытие художественной выставки!
- Метафорический реализм в живописи. Концепция о «метафорическом реализме» в живописи.
- Стоимость картин современных художников. Как купить картину?
Многочисленные исследователи произведения «Москва-Петушки» при его анализе еще не пришли к точному определению жанра. Выделяются самые распространенные из версий: «роман-анекдот», «роман-исповедь» (С. Чупринин и др.), «эпическая поэма» (М. Альтшуллер, М. Эпштейн), «роман-путешествие» (В. Муравьев), «плутовской роман» и «авантюрный роман» (Л. Бераха) и даже «житие» (О. Седакова). Все эти версии имеют право на существование, так как по-своему доказаны с опорой на текст.
В своей работе мы обратимся к самым распространенным точкам зрения на предмет жанровой принадлежности «Москвы-Петушков» ? поэме, путешествию, робинзонаде.
Жанр «поэма»
Поэма - (от греч. «творить») - один из древнейших но вместе с тем широко распространенных жанров все исторические эпохи. Поэма обогащается открытиями прозы и настолько сближается со стихотворной повестью, что их часто не удается уже разграничить. Эпизация героев и событий в литературе оттесняет лирическое начало. Слово поэма сохранило оттенок торжественности и высокости. Когда Гоголь применил его к сатирической прозе, это была отчасти ирония, отчасти указание на величественный замысел.
Сам В. Ерофеев определил свое творение как поэму. Определение жанра прозаического произведения как поэмы восходит к «Мертвым душам» Н.В. Гоголя, также названным автором «поэмой» и представляющим собой лиро-эпический травелог. Однако, исследователь А. Кавадеев считает, что сравнение с «Мертвыми душами» Гоголя оправдано лишь «в обратном понимании: у Гоголя живой человек торговал мертвыми душами, у Ерофееева - «мертвые» души покупают живую».
Хотя в повествовании автор намекает на то, что произведение не может от начала до конца быть поэмой: «Черт знает, в каком жанре я доеду до Петушков… От самой Москвы все были философские эссе и мемуары , все были стихотворения в прозе , как у Ивана Тургенева… Теперь начинается детективная повесть …».
Если признать следование Ерофеева гоголевской традиции и попытаться обосновать жанр «современной» поэмы, то аргументами могут служить наличие лирического субъективного переживания героя («самоизлияние души», боль и «мировая скорбь», возвышенно-патетический, хотя и большей частью пародируемый стиль, проникновенные лирические отступления и многое другое.
Если анализировать гоголевскую традицию в «Москве-Петушках», то можно заметить, что образцом для подражания оказываются не только «Мертвые души», как поэма, роман-путешествие, но и драматическая пьеса «Ревизор», на внешнем композиционном уровне организованная образом дороги. В смысловом плане исследователь Богданова О.В. отмечает сходство лейтмотивов: «Чему смеетесь? - Над собой смеетесь!». Смех «сквозь слезы», неприкрытые лирические черты? налицо в исследуемом произведении. Отсюда и внутренние монологи, содержащие рассуждения главного героя, и многое другое.
Продолжая аналогию с лирическим родом литературы, то можно увидеть параллель: Ерофеев («Москва-Петушки» - Гоголь («Мертвые души» - Данте («Божественная комедия). Веничка разыгрывает своего рода тоже «божественную» комедию, в которой он себя определенным образом позиционировал наравне если не с богом, то во всяком случает с человеком в высшей степени исключительным.
56. Жанровое своеобразие поэмы н.В. Гоголя «Мертвые души». Особенности сюжета и композиции.
Ответ: «Мёртвые души» - поэма всей русской жизни и всего творчества Гоголя. В 1835 г. Гоголь читает первые главы Пушкину, в 1842 г. публикует первый том. Гоголь сжёг второй том. До нас дошли фрагменты отдельных глав. «Мёртвые души» - поэма гоголевской жизни.
М.Д. определяют развитие самой словесности. Последующая русская проза обращается к тексту М.Д. Гоголевский текст создавался на переломе двух социально-экономических периодов: заканчивалась дворянская эпоха и наступала эпоха разночинцев. Рождается новый герой: человек, любой ценой добывающий деньги. В М.Д. отразились глобальные проблемы человеческого бытия. Здесь прослеживаются последние романтические герои. В гоголевском тексте прослеживается типология общественного сознания.
Поэма – полисемантичное определение. Гоголь нарушает лироэпические традиции поэмы, в которой нет стихотворного языка. Автору было важно подчеркнуть синтез эпической и лирической форм выражения. Гоголь раздвигает границы прозы и её возможности. Его эпос обретает энергию лирики. Гоголь опирался на традиции мировой эпической поэмы («Божественная комедия» Данте соответствует структуре гоголевского замысла провести русского человека через ад, чистилище и рай; «Небожественная комедия» Красинского – parodia sacra). Написание кульминационных моментов М.Д. было связано с Жуковским и его переводом «Одиссеи». Идея хитроумного Одиссея, обретшего отечество, рождает у Гоголя ассоциации с Чичиковым. В 1847 г. Гоголь пишет статью об
«Одиссее». В последних главах М.Д. видно отражение гомеровского стиля (сложные эпитеты). Гоголь ищет в русском мире деятеля, который даст России смысл развития.
Двойное заглавие было опубликовано по цензурным соображениям. Заглавия «Похождения Чичикова» возвращают к традиции плутовского романа. Игра жёлтого и чёрного на обложке – игра света и тьмы. Жёлтый – цвет сумасшествия. Начиная с обложки, Гоголь хотел, чтобы его концепция эпоса дошла до читателя.
Поэма выросла из анекдота. Анекдотическая ситуация постепенно становится символичной. Важнейшие мотивы – дорога, тройка, душа – выражают русский характер. Все размышления Чичикова соотносятся с гоголевским образом мыслей. Гоголь защищает своего героя, называя его «героем нашего времени».
Гоголь продолжает традиции русской героики. Чичиков – герой, способный к развитию. М.Д. – его «Одиссея», движение скитальца в поисках родины. Дорога – путь русской жизни. Гоголевский герой постоянно плутает, сбиваясь с маршрута.
В М.Д. изначально 33 главы, возвращающие к сакральному возрасту Христа. Осталось 11 глав.
Композиция М.Д.:
1. Глава I – экспозиция; 2. Глава II – VI – помещичьи главы; 3. Глава VII – X – городские главы; 4. Глава XI – заключение.
Гоголь выбирает сюжет травелога. Дорожный сюжет давал разгляд мира. Поэма начинается с дорожного эпизода. Колесо – символ движения Чичикова. Дороги раздвигают русское пространство и авторское сознание. Хаос повторов – символ непредсказуемой русской жизни. Символичен образ кучи как русской грязи. Символические образы постоянно создают ощущение русского мира. Создаётся тема русских богатырей и Отечественной войны, проходящая через сюжет.
К концу 1835 г. вырисовываются доминантные черты гого- левского замысла: мотив путешествия по России, множество разнообразных характеров, изображение «хотя с одного боку» всей Руси, жанр романа. Оче- видно, что в центре гоголевской художественной рефлексии оказывается образ России как национальная субстанция, как «наше всё». Но так как между ревизиями были достаточно длительные перерывы, то многие «ревизские души», за которые полагалось платить налог, уже нередко были умершими, и по- мещики естественно хотели от них избавиться. На этом абсурде и базируется суть авантюры Чичикова, сумевшего превратить умершие, «убылые» ревизские души в ожившие, живые. Сама игра понятиями живые и мертвые души обретала анекдотиче- ский, но вполне реальный смысл. Но не менее важно было, что в лексиконе гоголевской поэмы и реально живущие помещики, представители бюрократическо- го аппарата превращались в мертвые души. Гоголь увидел в них отсутствие жизненной силы, омертвение души. Он, по существу, всем смыслом своей поэмы раскрывал идею сохранения живой души при жиз- ни. Его философия души базировалась на вечных ценностях. Пассивное же подчинение силе внешних обстоятельств и прежде всего анти- гуманной морали современного Гоголю общества писатель рас- сматривает как духовную смерть личности, или смерть души». Одним словом, название поэмы полисемантично, содержит в себе различные художественные смыслы, но антропологиче- ский аспект, помогающий масштабно раскрыть национальные проблемы, «русский дух», можно считать определяющим. В этом смысле жанровое определение ПОЭМА, которое уже при первом издании получило гоголевское произведение и ко- торое он так рельефно графически и с символическим подтек- стом (своеобразные кариатиды богатырей, поддерживающих жанровый подзаголовок) воссоздал на своем рисунке обложки, представляется закономерным и значимым в гоголевской худо- жественной системе. Именно поэма как лиро-эпический жанр позволяла органично соединить эпиче- ские потенции замысла-творения «Вся Русь явится в нем!» с авторским словом, его рефлексией о национальной субстанции, о путях развития России, то, что впоследствии стали называть «лирическими отступлениями». Сама традиция жанра поэмы как национальной эпопеи (вспомним многочисленные «Петриа- ды», «Россиаду» Хераскова), как героиды не могла быть чужда гоголевской установке. Наконец, великие образцы жанра, пре- жде всего «Одиссея» Гомера и «Божественная комедия» Данте, не могли не стоять перед его мысленным взором и не волновать его художественное воображение. Сам замысел трехтомного про- изведения с воссозданием Ада, Чистилища и Рая национально- го бытия рождал естественные ассоциации с Данте. Го- голь вводил в русскую словесную культуру свой жанровый фе- номен - поэму в прозе. Этим определением Гоголь раздвигал сами возможности прозы, придавая ей особую музыку слова и тем самым создавая эпический образ России - «ослепительного видения», «синей дали». Еще в начале работы над произведением Гоголь осознавал необычность своего замысла, не укладывающегося в привычные жанровые каноны. В жанровом подзаголовке сконцентрировались творческие стратегии автора «Мертвых душ»: синтетизм мышления, орга- ничное соединение эпического и лирического начал, раздвиже- ние границ и возможностей прозы, установка на воссоздание на- циональных, субстанциальных проблем бытия. Образ России заполняет всё пространство поэмы и проявля- ется на самых различных уровнях художественного мышления ее автора. Е.А. Смирнова, развивая эти мысли, при- ходит к выводу, что «многими важными особенностями своего поэтического строя «Мертвые души» обязаны трем древнейшим жанрам Первый из них - это народная песня, второй - по- словица, третьим же Гоголь называет «слово русских церковных пастырей»...»
Художественный строй поэмы способству- ет реализации центрального образа как целостности изменяю- щихся, преходящих сторон вещей и явлений, как национальной субстанции. Композиция поэмы подчинена установке на выявление при- роды этой субстанции. 11 глав создают кольцо, воссоздающее идею «возвращения на круги своя». Первая глава - въезд брич- ки Чичикова в губернский город NN. 3-6 главы - посещение усадеб помещиков Манилова, Коробочки, Ноздрева, Собаке- вича, Плюшкина. 7-10 главы - возвращение Чичикова в го- род. 11 глава - отъезд героя из города N. Номинация города по странному стечению обстоятельств меняется: вместо NN просто N, но речь идет об одном городе. Время путешествия Чичикова определить невозможно: все погодные реалии смыты. Это поис- тине блуждание в вечности. «Мертвые души» можно без преувеличения назвать дорож- ной поэмой. Дорога - главная скрепа сюжета и философии. Дорожный сюжет - разгляд мира. Путешествие и похождения Чичикова - композиционный стержень, сводящий воедино весь русский мир. Разные типы дорог: тупики, проселочные, «рас- ползающиеся, как раки», «без конца и края», устремленные в космос - рождают ощущение бесконечного простора и движе- ния. И гоголевский гимн дороге: «Какое странное и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта до- рога... Боже! как ты хороша подчас, далекая, далекая доро- га! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала! А сколь- ко родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколь- ко перечувствовалось дивных впечатлений!..» (VI, 221-222) - способствует формированию в читательском сознании образа дороги-пути. Путь отдельного человека и путь всей нации, России сопрягают в гоголевском со- знании два сюжета: реальный, но миражный и символический, но жизненный. Тина мелочей, ежедневной, будничной жизни рождает статику омертвевшей жизни, но символические лейт- мотивы - дороги, тройки, души взрывают статику, выявляют динамику полета авторской мысли. Эти лейтмотивы становятся символами российского бытия. На тройке по дорогам жизни в поисках живой души и ответа на вопрос «Русь, куда ж несешься ты?» - вот вектор движения авторского сознания. Двойной сюжет выявляет сложность взаимоотношений ав- тора и героя. Сюжет изображения и сюжет рассказывания - это сюжеты разного уровня и объема, это две картины мира. Если с первым сюжетом соотносятся похождения Чичикова, его сдел- ки с помещиками, то со вторым - авторский разгляд мира, его рефлексия по поводу проиходящего. Автор незримо присут- ствует в бричке, рядом с Чичиковым, Петрушкой и Селифаном. «...Но что до автора, - замечает Гоголь в конце первого тома, - то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку; две большие части впереди - это не безделица» (VI, 245-246). В художественном пространстве поэмы нет места фантастике, но авторская фантазия безгранична. Она легко превращает афе- ру с мертвыми душами - в реальную историю, бричку - в птицу тройку, сравнивая ее с Русью: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?» (VI, 247); она способствует «циркуляции лиризма», чтобы воссоздать не галерею сатириче- ских портретов, а дать духовный портрет нации. И этот портрет многолик: в нем от великого до смешного один шаг. Каждый из последующих героев имеет свое неповторимое лицо. Традиции рус- ского лубка, теньеровской и рембрандтовской живописи прояв- ляются в обрисовке лиц, интерьеров, пейзажей. Но за всем различием типажей выявляется общность их философии и поведения. Гоголевские помещики инертны; в них нет жизненной энергии и развития. Гоголевский смех в «Мертвых душах» более сдержан, чем в «Ревизоре». Сам жанр поэмы в отличие от комедии растворяет его в эпических картинах и лирической авторской рефлексии. Но он составная и органическая часть авторской позиции. Смех в «Мертвых душах» перерастает в сатиру. Она приобретает ми- розиждительный смысл, так как направлена на самые основы российской государственности, ее основные институты. Поме- щики, бюрократический аппарат, наконец, сама государствен- ная власть подвергаются трезвому анализу.
На грани двух родов литературы находится поэма, изучение которой для школьников представляет немалые трудности. С рассказом и повестью поэму роднит наличие в ней сюжета. С выяснения сюжетной основы поэму целесообразнее всего и начинать о ней беседу. Из-за авторских отступления, исповеди героя, сюжет ослабляется. Поэтому от общего взгляда на сюжет поэму словесник переходит к наблюдениям над ее композицией. Выясняется и записывается ее план. Но нельзя забывать и о выразительном чтении.
Хотя понятие жанра непрерывно изменяется и усложняется, под жанром можно понимать исторически складывающийся тип литературного произведения, которому присущи определенные черты. Уже по этим чертам нам во многом становится ясна основная мысль произведения, и мы примерно угадываем его содержание: от определения “роман” мы ждем описания жизни героев от начала до конца, от комедии - динамичного действия и необычной развязки; лирическое стихотворение должно погружать нас в глубину чувств и переживаний. Но когда эти черты, присущие разным жанрам, смешиваются между собой, создают своеобразное неповторимое сочетание - такое произведение поначалу приводит читателя в недоумение.
Так, недоуменно было встречено и одно из величайших, но в то же время и загадочных произведений 19 века - поэма Гоголя “Мертвые души”. Жанровое определение “поэма”, под которой тогда однозначно понималось лиро-эпическое произведение, написанное в стихотворной форме и романтическое по преимуществу, принималось современниками Гоголя по-разному. Одни нашли его издевательским. Реакционная критика просто глумилась над авторским определением жанра произведения.
Но мнения разошлись, и другие усмотрели в этом определении скрытую иронию. Шевырев писал, что “значение слова “поэма” кажется нам двояким... Из-за слова “поэма” выглянет глубокая, значительная ирония”. Но разве только лишь из-за одной иронии Гоголь на титульном листе крупно изобразил слово “поэма”? Безусловно, такое решение Гоголя имело более глубокий смысл.
Но почему же именно этот жанр Гоголь избрал для воплощения своих идей? Неужели поэма настолько вместительна, чтобы дать простор всем мыслям и духовным переживаниям Гоголя? Ведь “Мертвые души” воплотили в себе и иронию, и художественную проповедь. Безусловно, в этом-то и состоит мастерство Гоголя. Он сумел перемешать черты, присущие разным жанрам, и гармонично соединить их под одним жанровым определением “поэма”. Что же нового внес Гоголь? Какие из черт поэмы, корни которой уходят в античность, он оставил для раскрытия своего творческого замысла?
Итак, перед нами предстают обычные герои фольклорных жанров - богатыри, изображенные Гоголем как бы в перевернутом виде (в виде антибогатырей без душ). Это гоголевские помещики и чиновники, например Собакевич, который, о мнению Набокова, является чуть ли не самым поэтическим героем Гоголя.
Большую роль в поэме играет и образ народа, но не жалкие Селифан и Петрушка, которые, по сути, тоже внутренне мертвы, а идеализированный народ лирических отступлений. Он не только указывает на такой фольклорный жанр, как лирическая народная песня, но как бы подводит нас к самому глубокому в художественном и идейном смысле жанру - художественной проповеди. Гоголь сам мыслил себя богатырем, который, прямо указывая на недостатки, воспитает Россию и удержит ее от дальнейшего падения. Он думал, что, показав “метафизическую природу зла”, возродит падшие “мертвые души” и своим произведением, как рычагом, перевернет их развитие в сторону возрождения. На это указывает один факт - Гоголь хотел, чтобы его поэма вышла вместе с картиной Иванова “Явление Христа народу”. Таким же лучом, способствующим прозрению, Гоголь представлял и свое произведение.
В этом и есть особый замысел Гоголя: сочетание черт разных жанров придает его произведению всеобъемлющий дидактический характер притчи или поучения. Первая часть задуманной трилогии написана блестяще - только один Гоголь сумел так ярко показать безобразную российскую действительность. Но в дальнейшем писателя постигла эстетическая и творческая трагедия, художественная проповедь воплотила только первую свою часть - порицание, но не имела конца - раскаяния и воскресения. Намек на раскаяние содержится в самом жанровом определении - именно лирические отступления, которыми и должна быть наполнена настоящая поэма, указывают на него, хотя они и остаются, пожалуй, единственной чертой настоящего лиро-эпического произведения. Они придают всему произведению внутреннюю грусть и оттеняют иронию.
Сам Гоголь говорил, что 1-й том “Мертвых душ” - это лишь “крыльцо к обширному зданию”, 2-й и 3-й тома - чистилище и возрождение.
Писатель думал переродить людей путем прямого наставления, но не смог - он так и не увидел идеальных “воскресших” людей. Но его литературное начинание было затем продолжено в русской литературе. С Гоголя начинается ее мессианский характер - Достоевский, Толстой. Они смогли показать перерождение человека, воскресение его из той действительности, которую так ярко изобразил Гоголь.
Методические основы работы над системой образов в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»
Портрет как средство характеристики внешнего и внутреннего облика персонажа .
Портрет как средство характеристики внешнего и внутреннего облика персонажа в творческой практике Н.В. Гоголя имеет несколько разновидностей. Это прежде всего традиционный портрет, например, портрет красавицы с алыми губками, темными бровями и светлыми очами. Но в этом традиционном портрете Гоголь стремится обнаружить «душевное движение», качественные характеристики не составляют главного содержания «словесного портрета».
Показательно, что портрет у Н. В. Гоголя может быть дан как бы со стороны, с точки зрения внимательного наблюдателя, стремящегося за внешним обликом разглядеть внутренний, психологический мир персонажа. И это присуще не только, и даже, пожалуй, не столько главным героям повествования, сколько эпизодически фигурам.
Гениальная сила портретных изображений, созданных Гоголем, заключается в том, что портрет для него является ключом к внутреннему миру героев. Возьмем портрет Манилова. «На взгляд он был человек видный, черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару;
в приемах и оборотах его было что-то, заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами». Перед нами ярко очерченный внешний облик героя, но мы живо ощущаем и его характер. Тут каждая деталь необыкновенно выразительна. И голубые глаза, и заманчивая улыбка, и чересчур.сладкая приятность, и заискивающие приемы обращения - все это удивительно метко определяет Манилова, давая известное представление и о его психологических особенностях.
Очертив облик героя, его «примечательные» особенности, писатель в ходе повествования оттеняет, выделяет некоторые из этих черт. Это касается прежде всего улыбки, которая не сходит с лица Манилова.
«- Ну, да уж извольте проходить вы.
- Да отчего ж?
- Ну, да уж оттого! сказал с приятною улыбкою Манилов».
Несколько далее улыбка появляется вновь. «Вы всё имеете», прервал Манилов с такою же приятною улыбкою: «всё имеете, даже еще более». Проходит определенный промежуток времени, и писатель снова вспоминает о выразительной черте героя. «Позвольте вам этого не позволить», сказал Манилов с улыбкою». Возвращаясь к Манилову в седьмой главе - в рассказе о посещении казенной палаты,- Гоголь пишет: «Манилов поддерживал Чичикова и почти приподнимал его рукою, присовокупляя с приятною улыбкою, что он не допустит никак Павла Ивановича зашибить свои ножки». Эта приятная улыбка прочно запечатлевается в сознании читателя, соединяясь с представлением о характере героя.
Но при этом сентиментальный фантазер совершенно неспособен к какому-либо реальному действию. Сибаритство, праздность и безделье вошли в его кровь и плоть. Манилов лишен живой мысли, живого стремления. Та «возвышенность», которой он так гордится, его «изысканность» - все это лишь убогий маскарад, скрывающий за собой никчемность героя.
Если маниловская пошлость еще как-то пытается рядиться в узорчатые одежды, то в образе Коробочки обмельчание человека, духовная скудость предстают в своем естественном состоянии. В отличие от Манилова Коробочку характеризуют отсутствие всяких претензий на высшую культуру, какая-то своеобразная, весьма «незатейливая» «простота». Отсутствие «парадности» подчеркнуто Гоголем уже во внешнем портрете Коробочки (хотя и портретом это можно назвать с натяжкой), запечатлевающем её малопривлекательный, затрапезный вид: «Минуту спустя вошла хозяйка, женщина пожилых лет, в каком-то сальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожай, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки».
Соединение патриархальной замкнутости с грубым стяжательством определяет крайнюю бедность духовной жизни Коробочки. Сознание её охватывает чрезвычайно узкий круг жизненных явлений. Недаром Чичиков называет Коробочку «дубинноголовой». Эпитет этот очень метко характеризует существо поместной владетельницы. Во всем своем облике ничтожного, низменного существа она отражает типические черты людей привилегированной среды.
В противоположность мелочно-скопидомной, заскорузлой помещице, Ноздрев отличается буйной удалью, «широким» размахом натуры. Он чрезвычайно подвижен, задорен. Этим чертам характера соответствует и внешность героя: «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось так и прыскало с лица его».
За этой, на первый взгляд, жизнеутверждающей внешностью, нет ничего человечески значимого, его бурная «деятельность» принимает специфический характер. Всюду, где только ни появлялся Ноздрев, затевается кутерьма, возникают скандалы. Энергия Ноздрева лишена какой-либо направляющей идеи, цели. Хвастовство, ложь составляют неотъемлемую особенность его. «Лицо Ноздрева, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Они называются разбитными малыми. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе «ты». Легкость сближения прямо пропорциональна легкости громких ссор и скандалов. Более того, в одно и то же время один и тот же человек может называться подлецом и другом. И побивали Ноздрева частенько за наглость, мошенничество: «…или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой. Но здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, еще даже лучше прежних». Так через внешние детали Гоголь утверждает мысль, что Ноздрев долго еще не выведется из мира.
Собакевича никак нельзя причислить к людям, которые витают в облаках, тешат себя иллюзиями. Наоборот он обеими ногами стоит на земле, весьма трезво оценивает людей и жизнь. Весьма своеобразна внешность героя: «Когда Чичиков взглянул искоса на Собакевича, он ему на этот раз показался весьма похожим на средней величины медведя. Для довершения сходства фрак на нем был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны, ступнями ступал он и вкривь и вкось и наступал беспрестанно на чужие ноги. Цвет лица имел каленый, горячий, какой бывает на медном пятаке. Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчика и прочего, но просто рубила со всего плеча: хватила топором раз - вышел нос, хватила в другой - вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и в силу такого неповорота редко глядел на того, с которым говорил, но всегда или на угол печки, или на дверь. Чичиков еще раз взглянул на него искоса, когда проходили они столовую: медведь! совершенный медведь! Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михаилом Семеновичем».
Сравнение с медведем имеет не только внешний характер: оно подводит к раскрытию его психологических особенностей. Животное начало главенствует в натуре Собакевича. Он далек от всякой философии, мечтаний, порывов. По твердому его убеждению, единственным жизненным делом может быть только забота о собственном существовании. Насыщение желудка стоит здесь на первом плане.
Если в портрете Манилова оттенялась улыбка, то у Собакевича подчеркивается прежде всего «особенность» его движений. При встрече с Чичиковым он «с первого раза ему наступил на ногу, сказавши: «прошу прощения».
Неизгладимый отпечаток жизненной практики героя, его отношения к миру несет в себе портрет Плюшкина; в нем ясно обозначено стирание человеческой личности, ее омертвение. Постороннему взгляду Плюшкин представляется существом, до крайности аморфным и неопределенным. «Пока он (Чичиков,- Ю.А.) рассматривал всё странное убранство, отворилась боковая дверь, и взошла та же самая ключница, которую встретил он на дворе. Но тут увидел он, что это был скорее ключник, чем ключница; ключница, по крайней мере, не бреет бороды, а этот, напротив того, брил, и, казалось, довольно редко, потому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницу из железной проволоки, какою чистят на конюшне лошадей». При всей общей аморфности облика Плюшкина в его портрете выступают отдельные резкие черты. В этом соединении бесформенности е резко выделяющимися признаками - весь Плюшкин. «Лицо его не представляло ничего особенного», «один подбородок только выступал очень далеко вперед, так что он должен был всякой раз закрывать его платком, чтобы не заплевать; маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхают подозрительно самый воздух». Маленькие бегающие глаза, старательно высматривающие все вокруг, великолепно характеризуют и мелочную жадность, и настороженность Плюшкина.
Но с особым вниманием при обрисовке плюшкинского портрета писатель останавливается на костюме героя. «Гораздо замечательнее был наряд его: никакими средствами и стараньями нельзя бы докопаться, из чего состряпан был его халат: рукава, и верхние полы до того засалились и залоснились, что походили на юфть, какая идет на сапоги; назади вместо двух болталось четыре полы, из которых охлопьями лезла хлопчатая бумага. На шее у него тоже было повязано что-то такое, которого нельзя было разобрать: чулок ли, подвязка ли, или набрюшник, только никак не галстук». Описание это живо раскрывает важнейшую черту Плюшкина - его всепоглощающую скупость, хотя об этом качестве в описании портрета и ничего не сказано.
Интересен и групповой портрет жителей губернского города, губернских чиновников: «Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые всё увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских, имели так же весьма обдуманно и со вкусом зачесанные бакенбарды или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц, так же небрежно подседали к дамам, так же говорили по-французски и смешили дам так же, как и в Петербурге. Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, то есть не так чтобы слишком толстые, однако ж и не тонкие. Эти, напротив того, косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зеленого стола для виста. Лица у них были полные и круглые, на иных даже были бородавки, кое-кто был и рябоват, волос они на голове не носили ни хохлами, ни буклями, ни на манер «черт меня побери», как говорят французы,- волосы у них были или низко подстрижены, или прилизаны, а черты лица больше закругленные и крепкие. Это были почетные чиновники в городе. Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать божия. У тоненького в три года не остается ни одной души, не заложенной в ломбард; у толстого спокойно, глядь - и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями. Наконец толстый, послуживши богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет». Исчерпывающая (несколько ироничная, но точная) характеристика представителей господствующего класса провинциальной России. В метаморфической форме, разделить городские верхи на «толстых» и «тонких», Гоголь через яркие внешние детали донес до читателя реальность жизни чиновничьей среды в целом, в его наиболее характерных проявлениях.
В тесной связи с раскрытием типических черт поместной и городской среды в поэме придает образ Чичикова. Это центральный герой «Мертвых душ»; рассказ о нем проходит сквозной нитью через все произведение. По своему происхождению он принадлежит к дворянскому сословию, но отец Чичикова не был богатым человеком и не оставил ему наследственных имений. В отличие от потомков владетельных особ он собственными усилиями пробивал себе дорогу в жизни, твердо и навсегда усвоив те правила, которые внушал его родитель, отправляя юного Павлушу в плавание по морю житейскому. Одно из них особенно хорошо запомнил: «…Больше всего береги и копи копейку; эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдает, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь, все прошибешь на свете копейкой».
Поставив своей целью завоевание богатства, он проявляет исключительное упорство, громадную энергию и неистощимую изобретательность. Изображая помещиков, Гоголь выделял некоторые их главные, определяющие черты, которые составляют как бы основу и внешнего и психологического рисунка героя. В отличие от этого образ Чичикова строится на раскрытии «многосторонности», чрезвычайной эластичности героя, на показе его приспособляемости к самым различным жизненным обстоятельствам.
Постоянная приспособляемость прекрасно отшлифовала Чичикова: резкие, острые черты чужды его облику; печать какой-то обтекаемости лежит на его внешнем портрете. «В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж инее так, чтобы слишком молод». Мы уже отмечали, что автору «Мертвых душ» нередко достаточно было двух-трех на первый взгляд внешних штрихов, чтобы образ выступил в своей жизненной осязаемости. Таковы портреты губернатора, прокурора и других эпизодических лиц. Вспомним, например, образ Феодулии Ивановны - жены Собакевича. Ей уделено очень немного места, очерчен лишь ее портрет, но с какой поразительной ясностью предстает перед читателем этот образ. «Гость и хозяин не успели помолчать двух минут, как дверь в гостиной отворилась и вошла хозяйка, дама весьма высокая, в чепце с лентами, перекрашенными домашнею краскою. Вошла она степенно, держа голову прямо, как пальма... Чичиков подошел к ручке Феодулии Ивановны, которую она почти впихнула ему в губы, причем он имел случай заметить, что руки были вымыты огуречным рассолом». Далее следует центральный, «ударный» момент изображения героини: «Феодулия Ивановна попросила садиться, сказавши тоже: «Прошу!» и сделав движение головою, подобно актрисам, представляющим королев. Затем она уселась на диване, накрылась своим мериносовым платком и уже не двигнула более ни глазом, ни бровью». Портрет Феодулии Ивановны полностью готов, добавлять к нему нечего.
Придавая большое значение портрету, Гоголь при введении нового действующего лица чаще всего начинает с обрисовки его внешнего облика. И потому, что портрет играет значительную роль в характеристике героя, он всегда «собран», художник дает его в одном месте, не возвращаясь к нему в последующем рассказе.
ПОЭМА (греч. poiema, от греч. poieo – творю), большая форма стихотворного произведения в эпосе, лирике или лиро-эпическом роде. Поэмы разных эпох и у разных народов, в целом, не одинаковы по своим жанровым признакам, однако, имеют некоторые общие черты: предметом изображения в них является, как правило, определённая эпоха, определённые события, определённые переживания отдельно взятого человека. В отличие от стихотворений, в поэме прямо (в героическом и сатирическом типах) или косвенно
(в лирическом типе) провозглашаются или оцениваются общественные идеалы; они практически всегда сюжетны, и даже в лирических поэмах тематически обособленные фрагменты объединяются в единое эпическое повествование.
Поэмы – самые ранние из сохранившихся памятников древней письменности. Они являлись и являются своеобразными «энциклопедиями», при обращении к которым можно узнать о богах, правителях и героях, познакомиться с начальным этапом истории нации, а также с её мифологической предысторией, постичь свойственный данному народу способ философствования. Таковы ранние образцы эпических поэм во многих национальных литературах: в Индии – народный эпос «Махабхарата» и «Рамаяна», в Греции – «Илиада» и «Одиссея» Гомера, в Риме – «Энеида» Вергилия.
В русской литературе начала 20 века наметилась тенденция превращения поэмы лиро-эпической в поэму чисто лирическую. Уже в поэме А. А. Блока «Двенадцать» чётко проступают как лиро-эпические, так и лирические мотивы. Ранние поэмы В. В. Маяковского («Облако в штанах») также скрывают эпический сюжет за чередованием разнотипных лирических высказываний. Особенно ярко эта тенденция проявится позднее, в поэме А. А. Ахматовой «Реквием».
РАЗНОВИДНОСТИ ЖАНРА ПОЭМЫ
ЭПИЧЕСКАЯ ПОЭМА - один из древнейших видов эпических произведений. Ещё со времен античности этот вид поэмы акцентировал основное внимание на изображении героических событий, взятых, чаще всего, из далекого прошлого. Эти события обычно были значительными, эпохальными, повлиявшими на ход национальной и общей истории. К образцам жанра можно отнести: «Илиаду» и «Одиссея» Гомера, «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах», «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Тассо и др. Эпический жанр почти всегда был жанром героическим. За его возвышенность и гражданственность многими писателями и поэтами он был признан венцом поэзии.
Главный герой в эпической поэме всегда личность историческая. Как правило, он пример порядочности, образец человека с высокими моральными качествами.
События, к которым причастен герой эпической поэмы, по не писаным правилам должны иметь общенациональное, общечеловеческое значение. Но художественное изображение событий и характеров в эпической поэме лишь в самой общей форме должно соотноситься с историческими фактами и лицами.
Классицизм, господствовавший в художественной литературе много веков, не ставил своей задачей отражение подлинной истории и характеров реальных, исторических лиц. Обращение к прошлому определялось исключительно необходимостью осмысления настоящего. Отталкиваясь от конкретного исторического факта, события, лица, поэт давал ему новую жизнь.
Русский классицизм всегда придерживался этого взгляда на особенности героической поэмы, хотя и несколько трансформировав его. В отечественной литературе 18-19 веков, наметились два взгляда на вопрос о соотношении в поэме исторического и художественного. Их выразителями были авторы первых эпических поэм Тредиаковский («Тилемахида») и Ломоносов («Пётр Великий»). Эти поэмы поставили русских поэтов перед необходимостью выбрать в работе над поэмой один из двух путей. Тип поэмы Ломоносова, несмотря на ее незаконченность, был ясен. Это была героическая поэма об одном из важнейших событий русской истории, поэма, в которой автор стремился к воспроизведению исторической правды.
Тип поэмы Тредиаковского, несмотря на ее законченность, был значительно менее ясен, если не считать метрической формы, где поэт предложил русифицированный гекзаметр. Тредиаковский придавал исторической правде второстепенное значение. Он отстаивал идею отражения в поэме «времен баснословных или иронических», ориентируясь на эпопеи Гомера, которые, по мнению Тредиаковского, не были и не могли быть созданы по горячим следам событий.
Русские поэты 19 века пошли по пути Ломоносова, а не Тредиаковского. («Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва» Майкова, а также поэмы Хераскова «Чесменский бой» и «Россиада»).
ПОЭМЫ ОПИСАТЕЛЬНЫЕ ведут свое начало от античных поэм Гесиода и Вергилия. Широкое распространение эти поэмы получили в XVIII веке. Основная тема этого типа поэм – преимущественно картины природы.
Описательная поэма имеет богатую традицию в западноевропейских литературах всех эпох и становится одним из ведущих жанров сентиментализма. Она позволяла запечатлеть многообразные варианты чувств и переживаний, способность личности откликаться на мельчайшие изменения в природе, что всегда являлось показателем духовной ценности личности.
В русской литературе, однако, описательная поэма не стала ведущим жанром, поскольку сентиментализм наиболее полно выразился в прозе и пейзажной лирике. Функцию описательной поэмы во многом взяли на себя прозаические жанры - пейзажные зарисовки и описательные этюды («Прогулка», «Деревня» Карамзина, пейзажные зарисовки в «Письмах русского путешественника»).
Описательная поэзия включает в себя целый комплекс тем и мотивов: общества и уединения, городской и сельской жизни, добродетели, благотворительности, дружбы, любви, чувства природы. Эти мотивы, варьируя во всех произведениях, становятся опознавательным знаком психологического облика современного чувствительного человека.
рирода воспринимается не как декоративный фон, а как способность человека ощутить себя частью естественного мира природы. На первый план выдвигается «чувство, вызываемое пейзажем, не природа сама по себе, а реакция человека, способного ее по-своему воспринять». Способность запечатлеть тончайшие реакции личности на внешний мир привлекала сентименталистов к жанру описательной поэмы.
Описательные поэмы, дожившие до начала XIX века явились предшественниками «романтической» поэмы Байрона, Пушкина, Лермонтова и других великих поэтов.
ДИДАКТИЧЕСКАЯ ПОЭМА примыкает к описательным поэмам и чаще всего – это поэма-трактат (пример «Поэтическое искусство» Буало XVII век).
Уже на ранних этапах эпохи античности большое значение придавалось не только развлекательной, но и дидактической функции поэзии. Художественная структура и стиль дидактической поэзии восходят к героическому эпосу. Основными размерами были первоначально дактилический гекзаметр, позднее элегический дистих. В силу жанровой специфики круг тем дидактической поэзии был необычайно широк и охватывал различные научные дисциплины, философию, этику. К другим образцам дидактической поэзии следует отнести произведения Гесиода «Теогония» - эпическую поэму об истории происхождения мира и богов - и «Труды и дни» - поэтическое повествование о земледелии, содержащее значительный дидактический элемент.
В 6 веке до нашей эры появились дидактические стихотворения Фокилида и Феогнида; такие философы, как Ксенофан, Парменид, Эмпедокл, излагали в поэтической форме свои учения. В 5 веке не поэзия, а проза заняла ведущее место в дидактической литературе. Новый подъем дидактической поэзии начался в период эллинизма, когда показалось заманчивым применить художественную форму для изложения научных идей. Выбор материала определялся не столько глубиной познаний автора в той или иной области знания, сколько его стремлением рассказать как можно подробнее о малоизученных проблемах: Арат (дидактическая поэма «Явления», содержащая сведения об астрономии), Никандр
(2 небольших дидактических поэмы о средствах против ядов). Примерами дидактической поэзии являются поэмы о строении земли Дионисия Периегета, о рыбной ловле - Оппиана, об астрологии - Дорофея Сидонского.
Еще до знакомства с греческой дидактической поэзией у римлян существовали собственные дидактические произведения (например, трактаты по сельскому хозяйству), однако на них рано оказали влияние художественные средства греческой дидактической поэзии. Появились латинские переводы эллинистических авторов (Энний, Цицерон). Наиболее крупными оригинальными произведениями являются философская поэма Лукреция Кара «О природе вещей», представляющая собой изложение материалистического учения Эпикура, и эпическая поэма Вергилия «Георгики», в которой он, учитывая бедственное состояние сельского хозяйства Италии вследствие гражданской войны, поэтизирует крестьянский уклад жизни и восхваляет труд земледельца. По образцу эллинистической поэзии написаны поэма Овидия «Фасты» - поэтический рассказ о старинных обрядах и сказаниях, вошедших в римский календарь,- и его вариации на эротическую тему, содержащие элемент дидактики. Дидактическая поэзия использовалась также для распространения христианского вероучения: Коммодиан («Наставления язычникам и христианам»). Жанр дидактической поэзии существовал вплоть до нового времени. В Византии для лучшего запоминания многие учебные пособия были написаны в стихотворной форме.
(Словарь античности)
РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА
Писатели - романтики в своих произведениях поэтизировали такие состояния души, как любовь и дружба, как тоска неразделенной любви и разочарование в жизни, уход в одиночество и т. п. Всем этим они расширили и обогатили поэтическое восприятие внутреннего мира человека, найдя для этого и соответствующие художественные формы.
Сфера романтизма- «вся внутренняя, задушевная жизнь человека, та таинственная почва души и сердца, откуда подымаются все неопределенные стремления к лучшему и возвышенному, стараясь находить себе удовлетворение в идеалах, творимых фантазиею»,-писал Белинский.
Авторы, увлечённые возникшим течением, создавали новые литературные жанры, дающие простор для выражения личных настроений (лиро-эпическая поэма, баллада и пр.). Композиционное своеобразие их произведений выражалось в быстрой и неожиданной смене картин, в лирических отступлениях, в недоговоренности в повествовании, в загадочности образов, заинтриговывающих читателей.
Русский романтизм испытал воздействие различных течений западноевропейского романтизма. Но его возникновение в России - плод национального общественного развития. Родоначальником русского романтизма по праву называют В. А. Жуковского. Его поэзия поразила современников своей новизной и необычностью (поэмы «Светлана», «Двенадцать спящих дев»).
Продолжил романтическое направление в поэзии А.С. Пушкин. В 1820 году вышла поэма «Руслан и Людмила», над которой Пушкин работал в течение трех лет. Поэма - синтез ранних поэтических исканий поэта. Своей поэмой Пушкин вступал в творческое соревнование и с Жуковским как автором волшебно-романтической поэм, написанных в мистическом духе.
Интерес Пушкина к истории усилился в связи с выходом в 1818 году первых восьми томов «Истории Государства Российского» Карамзина. Материалом для поэмы Пушкина послужил также сборник «Древние российские стихотворения» Кирши Данилова и сборники сказок. Позднее им был присоединен к поэме, написанный в 1828 году знаменитый пролог «У лукоморья дуб зеленый», дающий поэтический свод русских сказочных мотивов. «Руслан и Людмила» - новый шаг в развитии жанра поэмы, примечательно новым, романтическим изображением человека.
Путешествие на Кавказ и в Крым оставило глубокий след в творчестве Пушкина. В эту пору он знакомится с поэзией Байрона и «восточные повести» знаменитого англичанина служат моделью для «южных поэм» Пушкина («Кавказский пленник», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», 1820 - 1824). При этом Пушкин сжимает и проясняет повествование, усиливает конкретность пейзажа и бытовых зарисовок, усложняет психологию героя, делает его более целеустремлённым.
Перевод В. А. Жуковским «Шильонского узника» (1820) и «южные поэмы» Пушкина открывают дорогу многочисленным последователям: множатся «узники», «гаремные страсти», «разбойники» и т. п. Однако наиболее своеобычные поэты пушкинской поры находят свои жанровые ходы: И. И. Козлов («Чернец», 1824) избирает лирико-исповедальный вариант с символическим звучанием, К. Ф. Рылеев («Войнаровский», 1824) политизирует байронический канон и т. д.
На этом фоне чудом смотрятся поздние поэмы Лермонтова «Демон» и «Мцыри», которые насыщены кавказским фольклором, и которые можно поставить в один ряд с «Медным всадником». А ведь начинал Лермонтов с простодушных подражаний Байрону и Пушкину. Его «Песня про царя Ивана Васильевича...» (1838) замыкает байронический сюжет в формы русского фольклора (былина, историческая песня, причитания, скоморошина).
К русским поэтам - романтикам также можно отнести – Константина Николаевича Батюшкова (1787 – 1855). Главным его произведением считают романтическую поэму «Умирающий Тасс». Эту поэму можно назвать элегией, но тема, поднятая в ней, слишком глобальна для элегии, так как содержит много исторических подробностей. Эта элегия создана в 1817 г. Торквато Тассо был любимым поэтом Батюшкова. Батюшков считал эту элегию своим лучшим произведением, эпиграф к элегии был взят из последнего действия трагедии Тассо «Король Торисимондо».
Баллада является одной из разновидностей романтической поэмы. В русской литературе появление этого жанра связано с традицией сентиментализма и романтизма конца XVIII - начала XIX века. Первой русской балладой считается "Громвал" Г. П. Каменева, но особую популярность баллада приобретает благодаря В. А. Жуковскому. "Балладник" (по шутливому прозвищу Батюшкова) сделал достоянием русского читателя лучшие баллады Гёте, Шиллера, Вальтер – Скотта и других авторов. «Балладная» традиция не замирает в продолжение всего XIX в. Баллады писал Пушкин ("Песнь о вещем Олеге", "Утопленник", "Бесы"), Лермонтов ("Воздушный корабль", "Русалка"), А. Толстой.
После того, как в русской литературе основным течением стал реализм, баллада как стихотворная форма пришла в упадок. Этим жанром продолжали пользоваться только поклонники «чистого искусства» (А. Толстой) и символисты (Брюсов). В современной русской литературе можно отметить возрождение жанра баллады путем обновления её тематики (баллады Н. Тихонова, С. Есенина). Эти авторы черпали сюжеты для своих произведений из событий недавнего прошлого - гражданской войны.
ФИЛОСОФСКАЯ ПОЭМА
Философская поэма - жанр философской литературы. К наиболее ранним образцам этого жанра можно отнести поэмы Парменида и Эмпедокла. Предположительно к ним можно отнести и ранние орфические поэмы.
Большой популярностью пользовались в 18 веке философские поэмы А. Поупа «Опыты о морали» и «Опыт о человеке».
В 19 веке философские поэмы писали австрийский поэт-романтик Николаус Ленау, французский философ и политэкономист Пьер Леру. Заслуженную известность получила философская поэма «Королева Маб» (1813), первое значительное поэтическое произведение П.Б. Шелли. К философским поэмам относят также поэмы, написанные Эразмом Дарвиным (1731-1802), дедом Чарльза Дарвина. Среди философских поэм, созданных в 19 веке русскими поэтами, выделяется поэма М. Ю. Лермонтова «Демон».
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЭМА
Историческая поэма - лиро-эпические фольклорные произведения о конкретных исторических событиях, процессах и исторических лицах. Историческая конкретность содержания является важным основанием для выделения исторических поэм в отдельную группу, которая по структурным признакам является совокупностью различных жанров, связанных с историей.
Родоначальником исторической поэмы можно считать Гомера. Его панорамные произведения «Одиссея» и «Илиада» относятся к важнейшим и долгое время единственным источникам информации о периоде, который последовал в греческой истории за микенской эпохой.
В русской литературе к наиболее известным историческим поэмам можно отнести поэму А.С. Пушкина «Полтава», поэму Б. И Бессонова «Хазары», поэму Т. Г. Шевченко «Гамалия».
Из поэтов советского периода, работающих в жанре исторической поэмы можно отметить Сергея Есенина, Владимиром Маяковского, Николая Асеева, Бориса Пастернака, Дмитрия Кедрина и Константина Симонова. Поиски и успехи жанра в послевоенные десятилетия связаны с именами Николая Заболоцкого, Павла Антокольского, Василия Федорова, Сергея Наровчатова и других поэтов, чьи произведения известны далеко за пределами России.
Кроме вышеперечисленных типов поэм можно выделить также поэмы: лирико – психологические («Анна Снегина»), героические («Василий Тёркин»), нравственно-социальные, сатирические, комические, шутливые и другие.
Структура и сюжетное построение художественного произведения
В классическом варианте в любом художественном произведении (в том числе и в поэме) выделяют следующие части:
- пролог
- экспозиция
- завязка
- развитие
- кульминация
- эпилог
Рассмотрим по отдельности каждую из этих структурных частей.
1. ПРОЛОГ
Начало есть более чем половина всего.
Аристотель
Пролог - вступительная (начальная) часть литературно-художественного, литературно-критического, публицистического произведения, которая предваряет общий смысл или основные мотивы произведения. В прологе же могут быть кратко изложены события, которые предшествуют главному содержанию.
В повествовательных жанрах (роман, повесть, поэма, рассказ и т.д.) пролог всегда является своеобразной предысторией сюжета, а в литературной критике, публицистике и других документальных жанрах может восприниматься в качестве предисловия. Нужно помнить, что главная функция пролога – передать события, подготавливающие основное действие.
Пролог нужен, если:
1. Автор хочет начать повествование в спокойном тоне, постепенно, а потом сделать резкий переход к драматическим событиям, которые произойдут дальше. В этом случае в пролог вставляется несколько фраз, намекающих на кульминацию, но, разумеется, не раскрывающую ее.
2. Автор хочет дать полную панораму предшествующих событий, – какие поступки и когда были совершены главным героем раньше и что из этого вышло. Такой вид пролога позволяет вести неторопливое последовательное повествование с развернутой подачей экспозиции.
В этом случае допускается максимальный временной разрыв между прологом и основным повествованием, разрыв, который выполняет функцию паузы, а экспозиция становится минимальной и обслуживает только те события, которые дают толчок к действию, а не всё произведение.
Нужно помнить, что:
Пролог не должен быть первым эпизодом повествования, насильно от нее отрезанным.
- события пролога не должны дублировать события начального эпизода. Эти события должны порождать интригу именно в сочетании с ним.
- ошибкой является создание интригующего пролога, который не связан с началом ни временем, ни местом, ни героями, ни идеей. Связь между прологом и началом повествования может быть явная, может быть скрытая, но она должна быть обязательно.
2. ЭКСПОЗИЦИЯ
Экспозиция – это изображение расстановки персонажей и обстоятельств перед главным действием, которое должно произойти в поэме или другом эпическом произведении. Точность в определении персонажей и обстоятельств – вот что составляет главное достоинство экспозиции.
Функции экспозиции:
Определить место и время описываемых событий,
- представить действующих лиц,
- показать обстоятельства, которые явятся предпосылками конфликта.
Объём экспозиции
По классической схеме на экспозицию и завязку отводится около 20% общего объема произведения. Но на самом деле объем экспозиции целиком зависит от авторского замысла. Если сюжет развивается стремительно, иногда достаточно и пары строк, чтобы ввести читателя в суть дела, если же сюжет произведения затянут, то вступление занимает гораздо больший объём.
В последнее время требования к экспозиции, к сожалению, несколько изменились. Многие современные редакторы требуют, чтобы экспозиция начиналась с динамичной и захватывающей сцены, в которой задействован основной персонаж.
Виды экспозиции
Способы экспонирования многообразны. Однако, в конечном счете, все они могут быть подразделены на два основных, принципиально различных вида - прямую и косвенную экспозицию.
В случае прямой экспозиции введение читателя в курс дела происходит, что называется, в лоб и с полной откровенностью.
Яркий пример прямой экспозиции – монолог главного героя, с которого начинается произведение.
Косвенная экспозиция формируется постепенно, слагаясь из множества накапливающихся сведений. Зритель получает их в завуалированном виде, они даются как бы случайно, непреднамеренно.
Одна из задач экспозиции – подготовка появления главного героя (или героев).
В подавляющем большинстве случаев в первом эпизоде главного героя нет, и связано это вот с какими соображениями.
Дело в том, что с появлением главного героя напряженность повествования усиливается, оно становится более насыщенным, стремительным. Возможности для сколько-нибудь детального пояснения если не исчезают, то, во всяком случае, резко убывают. Именно это и вынуждает автора повременить с вводом главного героя. Герой должен сразу же приковать к себе внимание читателя. И здесь самый надежный способ – ввести героя тогда, когда читатель успел уже заинтересоваться им по рассказам других персонажей и теперь жаждет узнать ближе.
Таким образом, экспозиция в общих чертах обрисовывает главного героя, намекает хороший он или плохой. Но ни в коем случае автор не должен раскрывать его образ до конца.
Экспозиция произведения готовит завязку, с которой она неразрывно связана, т.к.
реализует конфликтные возможности, заложенные и ощутимо развитые в экспозиции.
3. ЗАВЯЗКА
Кто неправильно застегнул первую пуговицу,
уже не застегнётся, как следует.
Гёте.
Завязка – изображение возникающих противоречий, начинающих развитие событий в произведении. Это момент, с которого начинается движение сюжета. Другими словами, завязка – это важное событие, где перед героем ставится определенная задача, которую он должен или вынужден выполнить. Что это будет за событие - зависит от жанра произведения. Это может быть обнаружение трупа, похищение героя, сообщение о том, что Земля вот-вот налетит на какое-то небесное тело и т.д.
В завязке автор преподносит ключевую идею и начинает развивать интригу.
Чаще всего завязка бывает банальна. Придумать что-то оригинальное очень и очень сложно - все сюжеты уже придумали до нас. В каждом жанре есть свои штампы и избитые приемы. Задача автора состоит в том, чтобы из стандартной ситуации сделать оригинальную интригу.
Завязок может быть несколько – столько, сколько автор настроил фабульных линий. Эти завязки могут быть разбросаны по всему тексту, но все они обязательно должны иметь развитие, не повисать в воздухе и заканчиваться развязкой.
4. Первый абзац (первый куплет)
Вы должны схватить читателя за глотку в первом абзаце,
во втором – сдавить покрепче и держать его у стенки
до последней строки.
Пол О Нил. Американский писатель.
5. Развитие сюжета
Начало развитию сюжета обычно даёт завязка. В развитии событий обнаруживаются воспроизводимые автором связи и противоречия между людьми, раскрываются различные черты человеческих характеров, передаётся история формирования и роста действующих лиц.
Обычно в середину произведения помещаются события, совершаемые в художественном произведении от завязки до кульминации. Именно то, что автор хочет сказать своей поэмой, рассказом, повестью. Здесь происходит развитие сюжетных линий, идёт постепенное нарастание конфликта и используется прием создания внутреннего напряжения.
Самый простой способ создать внутреннюю напряженность – это так называемое создание беспокойства. Герой попадает в опасное положение, а затем автор то приближает, то отдаляет наступление опасности.
Технические приемы нагнетания напряжения:
1. Обманутое ожидание
Повествование строится таким образом, что читатель вполне уверен, что вот-вот наступит какое-то событие, тогда как автор неожиданно (но оправданно) поворачивает действие на другой путь, и вместо ожидаемого события наступает другое.
3. Узнавание
Персонаж стремится узнать что-либо (что - обычно уже известно читателю). Если от узнавания существенным образом зависит судьба действующего лица, то благодаря этому может возникнуть драматическая напряженность.
Наряду с основной сюжетной линией, почти в каждом произведении присутствуют и линии второстепенные, так называемые «подсюжеты». В романах их больше, а в поэме или рассказе подсюжетов может и не быть. Подсюжеты используются для более полного раскрытия темы и характера главного героя.
Построение подсюжетов также подчиняется определенным законам, а именно:
У каждого подсюжета должны быть начало, середина и конец.
Подсюжетные линии должны быть слиты с сюжетными. Подсюжет должен двигать вперед основной сюжет, а если этого не происходит, то он и не нужен
Подсюжетов не должно быть много (в поэме или рассказе 1-2, в романе не больше 4).
6. Кульминация
Латинское слово «culmen» означает в переводе вершина, высшая точка. В любом произведении кульминацией называется эпизод, в котором достигается наивысшее напряжение, то есть наиболее эмоционально воздействующий момент, к которому подводит логика построения рассказа, поэмы, романа. Кульминаций может быть несколько на протяжении большого сочинения. Тогда одна из них является главной (ее называют иногда центральной или генеральной), а остальные - «местными».
7. Развязка. Финал. Эпилог
Развязка разрешает изображаемый конфликт или подводит к пониманию тех или иных возможностей его разрешения. Это та точка в конце предложения, то событие, которое должно окончательно все разъяснить и после которого произведение можно завершать.
Развязка любой истории должна доказать ту основную мысль, которую автор стремился донести до читателя, когда начинал её писать. Не нужно излишне оттягивать концовку, но и торопить её – тоже не дело. Если в произведении некоторые вопросы останутся без ответа, читатель будет чувствовать себя обманутым. С другой стороны, если в произведении присутствует слишком много второстепенных подробностей, и оно чересчур растянуто, тогда, скорее всего, читателю скоро наскучит плестись следом за разглагольствованиями автора, и он покинет его при первом же удобном случае.
Финал – это конец истории, финальная сцена. Он может быть трагическим или счастливым - все зависит от того, что автор хотел сказать в своём произведении. Финал может быть "открытым": да, герой получил важный урок, прошел через непростую жизненную ситуацию, кое в чём поменялся, но это еще не конец, жизнь продолжается, и непонятно, как все это закончится, в конце концов.
Хорошо, если читателю будет над чем поразмыслить после того, как он прочтет последнюю фразу.
Финал обязательно должен нести смысловую нагрузку. Злодеи должны получить по заслугам, страдальцы – получить воздаяние. Те, кто заблуждался, должны заплатить за свои ошибки и прозреть, либо же продолжать пребывать в неведении. Каждый из героев изменился, сделал для себя какие-то важные выводы, которые автор и хочет преподнести как основную мысль своего произведения. В баснях в таких случаях обычно выводится мораль, но в поэмах, рассказах или романах мысль автора должна доноситься до читателя более тонко, ненавязчиво.
Для финальной сцены лучше всего выбрать какой-то важный момент в жизни героя. Например, история должна закончиться свадьбой выздоровлением, достижением определённой цели.
Финал может быть любым, в зависимости от того, как автор разрешит конфликт: счастливым, трагическим, или неоднозначным. В любом случае, стоит подчеркнуть, что после всего случившегося герои пересмотрели свои взгляды на любовь и дружбу, на окружающий мир.
К эпилогу автор прибегает тогда, когда считает, что развязка произведения ещё недостаточно полно разъяснила направление дальнейшего развития изображаемых людей и их судеб. В эпилоге автор стремится сделать особенно ощутимым авторский приговор над изображённым.
Литература:
1. Веселовский А.Н. Историческая поэтика, Л., 1940;
2. Соколов А.Н., Очерки по истории русской поэмы, М., 1956
3. Г. Л. Абрамович. Введение в литературоведение.
4. Материалы страницы Проза. Ру. Конкурс Копирайта - К2
5. Форум Prosims («Скромница»).
