Близкие формы драма в. Эпические жанры литературы. Традиционная схема сюжета любого драматического произведения

Драма это один из трех родов литературы (наряду с эпосом и лирикой). Драма принадлежит одновременно театру и литературе: являясь первоосновой спектакля, она вместе с тем воспринимается и в чтении. Она сформировалась на основе эволюции театральных представлений: выдвижение на первый план актеров, соединяющих пантомиму с произносимым словом, знаменовало ее возникновение как рода литературы. Предназначенная для коллективного восприятия, драма всегда тяготела к наиболее острым общественным проблемам и в самых ярких образцах становилась народной; ее основа - социально-исторические противоречия или извечные, общечеловеческие антиномии. В ней доминирует драматизм - свойство человеческого духа, пробуждаемое ситуациями, когда заветное и насущное для человека остается неосуществленным или находится под угрозой. Большинство драм построено на едином внешнем действии с его перипетиями (что соответствует принципу единства действия, который восходит к Аристотелю). Драматическое действие связано, как правило, с прямым противоборством героев. Оно либо прослеживается от завязки до развязки, захватывая большие промежутки времени (средневековая и восточная драма, например «Шакунтала» Калидасы), либо берется лишь в его кульминационном моменте, близком к развязке (античные трагедии или многие драмы нового времени, например «Бесприданница», 1879, А.Н.Островского).

Принципы построения драмы

Классическая эстетика 19 века абсолютизировала эти принципы построения драмы . Рассматривая драму - вслед за Гегелем - как воспроизведение сталкивающихся между собой волевых импульсов («акций» и «реакций»), В.Г.Белинский полагал, что «в драме не должно быть ни одного лица, которое не было бы необходимо в механизме ее хода и развития» и что «решение в выборе пути зависит от героя драмы, а не от события». Однако в хрониках У.Шекспира и в трагедии «Борис Годунов» А.С.Пушкина единство внешнего действия ослаблено, а у А.П.Чехова отсутствует вовсе: здесь одновременно развертывается несколько равноправных сюжетных линий. Нередко в драме преобладает действие внутреннее, при котором герои не столько совершают что-либо, сколько переживают устойчиво-конфликтные ситуации и напряженно размышляют. Внутреннее действие, элементы которого присутствуют уже в трагедиях «Царь Эдип» Софокла и «Гамлет» (1601) Шекспира, доминирует в драме конца 19 - середины 20 века (Г.Ибсен, М.Метерлинк, Чехов, М.Горький, Б.Шоу, Б.Брехт, современная «интеллектуальная» драма, например: Ж.Ануй). Принцип внутреннего действия полемично провозглашен в работе Шоу «Квинтэссенция ибсенизма» (1891).

Основа композиции

Универсальную основу композиции драмы составляет членение ее текста на сценические эпизоды, в пределах которых один момент плотно примыкает к другому, соседнему: изображаемое, так называемое реальное время однозначно соответствует времени восприятия, художественному (см. ).

Членение драмы на эпизоды осуществляется по-разному. В народной средневековой и восточной драме, а также у Шекспира, в «Борисе Годунове» Пушкина, в пьесах Брехта место и время действия меняются часто, что сообщает изображению как бы эпическую свободу. Европейская драма 17-19 веков основывается, как правило, на немногочисленных и пространных сценических эпизодах, совпадающих с актами спектаклей, что придает показанному колорит жизненной достоверности. На максимально компактном овладении пространством и временем настаивала эстетика классицизма; провозглашенные Н.Буало «три единства» сохранились до 19 века («Горе от ума», А.С.Грибоедова).

Драма и высказывание персонажей

В драме решающее значение имеют высказывания персонажей , которые знаменуют их волевые действия и активное самораскрытие, повествование же (рассказы персонажей о происшедшем ранее, сообщения вестников, введение в пьесу авторского голоса) является подчиненным, а то и вовсе отсутствует; произнесенные действующими лицами слова составляют в тексте сплошную, непрерывную линию. Театрально-драматическая речь имеет адресацию двоякого рода: персонаж-актер вступает в диалог со сценическими партнерами и монологически апеллирует к зрителям (см. ). Монологическое начало речи бытует в драме, во-первых, подспудно, в виде включенных в диалог реплик в сторону, не получающих отклика (таковы высказывания чеховских героев, знаменующие всплеск эмоций разобщенных и одиноких людей); во-вторых, в виде собственно монологов, которые выявляют потаенные переживания действующих лиц и тем самым усиливают драматизм действия, расширяют сферу изображаемого, впрямую выявляют его смысл. Соединяя диалогическую разговорность и монологическую риторичность, речь в драме концентрирует апеллятивно-действенные возможности языка и обретает особую художественную энергию.

На исторически ранних этапах (от античности до Ф.Шиллера и В.Гюго) Д., преимущественно стихотворная, широко опиралась на монологи (излияния души героев в «сценах пафоса», высказывания вестников, реплики в сторону, прямые обращения к публике), что сближало ее с ораторским искусством и лирической поэзией. В 19-20 веках склонность героев традиционно-поэтической драме «витийствовать до полного истощения сил» (Ю.А.Стриндберг) нередко воспринимается отчужденно-иронически, как дань рутине и фальши. В драме 19 века, отмеченной пристальным интересом к частной, семейно-бытовой жизни, господствует разговорно-диалогическое начало (Островский, Чехов), монологическая риторика сводится к минимуму (поздние пьесы Ибсена). В 20 веке монолог вновь активизируется в драме, обратившейся к глубочайшим социально-политическим коллизиям современности (Горький, В.В.Маяковский, Брехт) и универсальным антиномиям бытия (Ануй, Ж.П.Сартр).

Речь в драме

Речь в драме, предназначенная для произнесения в широком пространстве театрального помещения, рассчитана на массовый эффект, потенциально звучна, полноголосна, то-есть исполнена театральности («без красноречия нет драматического писателя» - отмечал Д.Дидро). Театр и драма нуждаются в ситуациях, где герой высказывается перед публикой (кульминации «Ревизора», 1836, Н.В.Гоголя и «Грозы», 1859, А.Н.Островского, опорные эпизоды комедий Маяковского), а также в театрализующей гиперболе: драматическому персонажу нужно больше громких и внятно произносимых слов, нежели того требуют изображаемые положения (публицистически яркий монолог одиноко катающего детскую коляску Андрея в 4-м акте «Трех сестер», 1901, Чехова). О тяготении драмы к условности образов говорили Пушкин («Изо всех родов сочинений самые неправдоподобные сочинения драматические». А.С.Пушкин. О трагедии, 1825), Э.Золя и Л.Н.Толстой. Готовность безоглядно предаваться страстям, склонность к внезапным решениям, к острым интеллектуальным реакциям, броскому выражению мыслей и чувств присущи героям драмы гораздо больше, чем персонажам повествовательных произведений. Сцена «соединяет в тесном пространстве, в промежутке каких-нибудь двух часов все движения, которые даже и страстное существо может часто только пережить в долгий период жизни» (Тальма Ф. О сценическом искусстве.). Основной предмет поисков драматурга-значительные и яркие, целиком заполняющие сознание душевные движения, которые являются преимущественно реакциями на происходящее в данный момент: на только что произнесенное слово, на чье-то движение. Мысли же, чувства и намерения, неопределенные и смутные, воспроизводятся драматической речью с меньшей конкретностью и полнотой, чем повествовательной формой. Подобная ограниченность драмы преодолевается ее сценическим воспроизведением: интонации, жесты и мимика актеров (порой фиксируемые писателями в ремарках) запечатлевают оттенки переживаний героев.

Назначение драмы

Назначение драмы, по словам Пушкина, - «действовать на множество, занимать его любопытство» и ради этого запечатлевать «истину страстей»: «Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображнения, потрясаемого драматическим искусством» (А.С.Пушкин. О народной драме и драме «Марфа Посадница», 1830). Драма особенно тесно связана со смеховой сферой, ибо театр упрочивался и развивался в рамках массовых празднеств, в атмосфере игры и веселья: «комедиантский инстинкт» является «первоосновой всякого драматического мастерства» (Манн Т.). В прежние эпохи - от античности и вплоть до 19 века - основные свойства драмы отвечали тенденциям общелитературным и общехудожественным. Преображающее (идеализирующее или гротескное) начало в искусстве доминировало над воспроизводящим, и изображенное заметно отклонялось от форм реальной жизни, так что драма не только успешно соперничала с эпическим родом, но и воспринималась в качестве «венца поэзии» (Белинский). В 19-20 веках стремление искусства к жизнеподобию и натуральности, отозвавшись преобладанием романа и снижением роли драмы (особенно на Западе в первой половине 19 века), вместе с тем радикально видоизменило ее структуру: под воздействием опыта романистов традиционные условность и гиперболизм драматического изображения стали сводиться к минимуму (Островский, Чехов, Горький с их стремлением к бытовой и психологической достоверности образов). Однако и новая драма сохраняет элементы «неправдоподобия». Даже в житейски достоверных пьесах Чехова некоторые высказывания персонажей условно поэтичны.

Хотя в образной системе драма неизменно доминирует речевая характеристика, ее текст ориентирован на зрелищную выразительность и учитывает возможности сценической техники. Отсюда важнейшее требование к драме - ее сценичность (обусловливаемая, в конечном счете, острым конфликтом). Вместе с тем существуют драмы, предназначенные лишь для чтения. Таковы многие пьесы стран Востока, где периоды расцвета драмы и театра порой не совпадали, испанская драма-роман «Селестина» (конец 15 века), в литературе 19 века - трагедии Дж.Байрона, «Фауст» (1808-31) И.В.Гёте. Проблематична установка Пушкина на сценичность в «Борисе Годунове» и особенно в маленьких трагедиях. Театр 20 века, успешно осваивающий практически любые жанровые и родовые формы литературы, стирает былую границу между собственно драмой и драмой для чтения.

На сцене

При постановке на сцене драмы (подобно иным литературным произведениям) не просто исполняется, но переводится актерами и режиссером на язык театра: на основе литературного текста разрабатываются интонационно-жестовые рисунки ролей, создаются декорации, шумовые эффекты и мизансцены. Сценическое «достраивание» драмы, при котором обогащается и в значительной мере видоизменяется ее смысл, имеет важную художественно-культурную функцию. Благодаря ему осуществляются смысловые переакцентуации литературы, которые неминуемо сопутствуют ее жизни в сознании публики. Диапазон сценических интерпретаций драмы, как убеждает современный опыт, весьма широк. При создании обновленного собственно сценического текста нежелательны как иллюстративность, буквализм в прочтении драмы и сведение спектакля к роли ее «подстрочника», так и произвольное, модернизирующее перекраивание ранее созданного произведения - его превращение в повод для выражения режиссером собственных драматургических устремлений. Уважительно-бережное отношение актеров и режиссера к содержательной концепции, чертам жанра и стиля драматургического произведения, а также к его тексту становится императивом при обращении к классике.

Как род литературы

Драма как род литературы включает в себя множество жанров . На протяжении всей истории драмы существуют трагедия и комедия; для Средневековья характерны литургическая драма, мистерия, миракль, моралите, школьная драма. В 18 веке сформировалась драма как жанр, возобладавший в дальнейшем в мировой драматургии (см. ). Распространены также мелодрамы, фарсы, водевили. В современной драме обрели важную роль трагикомедии и трагифарсы, преобладающие в театре абсурда.

У истоков европейской драмы - творчество древнегреческих трагиков Эсхила, Софокла, Еврипида и комедиографа Аристофана. Ориентируясь на формы массовых празднеств, имевших обрядово-культовые истоки, следуя традициям хоровой лирики и ораторского искусства, они создали оригинальную драму, в которой персонажи общались не только друг с другом, но и с хором, выражавшим умонастроения автора и зрителей. Древнеримская драма представлена Плавтом, Теренцием, Сенекой. Античной драме поручалась роль общественного воспитателя; ей присущи философичность, величие трагедийных образов, яркость карнавально-сатирической игры в комедии. Теория драмы (прежде всего трагедийного жанра) со времен Аристотеля выступила в европейской культуре одновременно как теория словесного искусства в целом, что свидетельствовало об особой значимости драматического рода литературы.

На Востоке

Расцвет драмы на Востоке относится к более позднему времени: в Индии - с середины 1-го тысячелетия нашей эры (Калидаса, Бхаса, Шудрака); древнеиндийская драма широко опиралась на эпические сюжеты, мотивы вед и песеннолирические формы. Крупнейшие драматурги Японии - Дзэами (начало 15 века), в творчестве которого драма впервые получила законченную литературную форму (жанр ёкёку), и Мондзаэмон Тикамацу (конец 17 - начало 18 века). В 13-14 веках сформировалась светская драма в Китае.

Европейская драма Нового времени

Европейская драма Нового времени, опираясь на принципы античного искусства (главным образом в трагедиях), вместе с тем наследовала традиции средневекового народного театра, преимущественно комедийно-фарсового. Ее «золотой век» - английская и испанская ренессансная и барочная драма Титанизм и двойственность ренессансной личности, ее свобода от богов и одновременно зависимость от страстей и власти денег, целостность и противоречивость исторического потока воплотились у Шекспира в истинно народной драматической форме, синтезирующей трагическое и комическое, реальное и фантастическое, обладающей композиционной свободой, сюжетной многоплановостью, сочетающей тонкий интеллект и поэтичность с грубым фарсом. Кальдерон де ла Барка воплотил идеи барокко: дуалистинность мира (антиномия земного и духовного), неизбежность страданий на земле и стоическое самоосвобождение человека. Классикой стала и драма французского классицизма; трагедии П.Корнеля и Ж.Расина психологически глубоко развернули конфликт личного чувства и долга перед нацией и государством. «Высокая комедия» Мольера сочетала традиции народного зрелища с принципами классицизма, а сатиру на общественные пороки - с народной жизнерадостностью.

Идеи и конфликты эпохи Просвещения отразились в драмах Г.Лессинга, Дидро, П.Бомарше, К.Гольдони; в жанре мещанской драмы была подвергнута сомнению универсальность норм классицизма, произошла демократизация драмы и ее языка. В начале 19 века наиболее содержательную драматургию создали романтики (Г.Клейст, Байрон, П.Шелли, В.Гюго). Пафос свободы личности и протест против буржуазности передавались через яркие события, легендарные или исторические, облекались в исполненные лиризма монологи.

Новый подъем западноевропейской драмы относится к рубежу 19-20 веков.: Ибсен, Г.Гауптман, Стриндберг, Шоу сосредоточивают внимание на острых социально-нравственных конфликтах. В 20 веке традиции драмы этой эпохи унаследовали Р.Роллан, Дж.Пристли, Ш.О’Кейси, Ю.О’Нил, Л.Пиранделло, К.Чапек, А.Миллер, Э.де Филиппо, Ф.Дюрренматт, Э.Олби, Т.Уильямс. Заметное место в зарубежном искусстве занимает так называемая интеллектуальная драма, связанная с экзистенциализмом (Сартр, Ануй); во второй половине 20 века сложилась драма абсурда (Э.Ионеско, С.Беккет, Г.Пинтер и др.). Острые социально-политические коллизии 1920-40х отразились в творчестве Брехта; его театр - подчеркнуто рационалистический, интеллектуально напряженный, откровенно условный, ораторский и митинговый.

Русская драма

Статус высокой классики русская драма обрела начиная с 1820-30-х (Грибоедов, Пушкин, Гоголь). Многожанровая драматургия Островского с ее сквозным конфликтом человеческого достоинства и власти денег, с выдвижением на первый план жизненного уклада, отмеченного деспотизмом, с ее сочувствием и уважением к «маленькому человеку» и преобладанием «жизнеподобных» форм стала решающей в формировании национального репертуара 19 века. Психологические драмы, исполненные трезвого реализма, создал Л.Н.Толстой. На рубеже 19-20 веков драма претерпела радикальный сдвиг в творчестве Чехова, который, постигнув душевную драму интеллигенции своего времени, облек глубокий драматизм в форму скорбно-иронического лиризма. Реплики и эпизоды его пьес связаны ассоциативно, по принципу «контрапункта», душевные состояния героев выявляются на фоне обычного течения жизни с помощью подтекста, разработанного Чеховым параллельно с символистом Метерлинком, которого интересовали «тайны духа» и скрытый «трагизм повседневной жизни».

У истоков отечественной драмы советского периода - творчество Горького, продолженное историко-революционными пьесами (Н.Ф.Погодин, Б.А.Лавренев, В.В.Вишневский, К.А.Тренёв). Яркие образцы сатирической драмы создали Маяковский, М.А.Булгаков, Н.Р.Эрдман. Жанр пьесы-сказки, сочетающий светлый лиризм, героику и сатиру, разработан Е.Л.Шварцем. Социально-психологическая драма представлена творчеством А.Н.Афиногенова, Л.М.Леонова, А.Е.Корнейчука, А.Н.Арбузова, позже - В.С.Розова, А.М.Володина. Л.Г.Зорина, Р.Ибрагимбекова, И.П.Друцэ, Л.С.Петрушевской, В.И.Славкина, А.М.Галина. Производственная тема составила основу социально острых пьес И.М.Дворецкого и А.И.Гельмана. Своеобразную «драму нравов», сочетающую социально-психологический анализ с гротескно-водевильной струей, создал А.В.Вампилов. На протяжении последнего десятилетия имеют успех пьесы Н.В.Коляды. Драма 20 века порой включает в себя лирическое начало («лирические драмы» Метерлинка и А.А.Блока) или повествовательное (Брехт называл свои пьесы «эпическими»). Использование повествовательных фрагментов и активного монтажа сценических эпизодов нередко придает творчеству драматургов колорит документальности. И вместе с тем именно в этих драмах откровенно разрушается иллюзия достоверности изображаемого и отдается дань демонстрированию условности (прямые обращения персонажей к публике; воспроизведение на сцене воспоминания или мечты героя; вторгающиеся в действие песенно-лирические фрагменты). В середине 20 века распространяется документальная драма, воспроизводящая реальные события, исторические документы, мемуарную литературу («Милый лжец», 1963, Дж.Килти, «Шестое июля», 1962, и «Революционный этюд», 1978, М.Ф.Шатрова).

Слово драма произошло от греческого drama, что в переводе означает - действие.

Что такое драматургия? Ответ на этот вопрос будет зависеть от контекста, в котором это слово было употреблено. Прежде всего это род литературы, предназначенный для сценических постановок, подразумевающий взаимодействие персонажей с внешним миром, которому сопутствует пояснение автора.

Драматургия представляет собой также произведения, которые строятся по единому принципу и законам.

Особенности драматургии

• Действие должно происходить в настоящем времени и стремительно развиваться на одном и том же месте. Зритель становится свидетелем и должен находиться в напряжении и сопереживать происходящему.
• Постановка может охватывать временной отрезок в несколько часов и даже лет. Однако действие не должно длиться более суток на сцене, так как ограничено возможностями зрительского просмотра.
• В зависимости от хронологии произведения драма может состоять из одного или нескольких актов. Так, литература французского классицизма обычно представлена 5 актами, а для испанской драматургии характерны 2 акта.
• Все действующие лица драмы делятся на две группы - антагонистов и протагонистов (также могут присутствовать внесценические персонажи), а каждый акт является поединком. Но автор не должен поддерживать чью-либо сторону - зритель может только догадаться по намекам из контекста произведения.

Конструкция драмы

В драме есть сюжет, фабула, тема и интрига.

• Сюжет - это конфликт, взаимосвязь персонажей с событиями, которые включают, в свою очередь, в себя несколько элементов: экспозицию, завязку, развитие действия, кульминацию, спад действия, развязку и финал.
• Фабула - это связанные между собой реальные или вымышленные события во временной последовательности. И сюжет, и фабула являются повествованием о событиях, но фабула представляет собою только факт произошедшего, а сюжет - причинно-следственную связь.
• Тема - это ряд событий, образующих основу драматического произведения, которые объединяет одна проблема, то есть то, над чем автор хотел, чтобы зритель или читатель задумался.
• Драматическая интрига - это взаимодействие персонажей, которое влияет на ожидаемый ход событий в произведении.

Элементы драмы

• Экспозиция - изложение текущего положения дел, которое дает начало конфликту.
• Завязка - завязывание конфликта либо предпосылки к его развитию.
• Кульминация - высшая точка конфликта.
• Развязка - переворот или крушение главного персонажа.
• Финал - разрешение конфликта, которое может окончиться тремя вариантами: конфликт разрешен и имеет счастливый финал, конфликт не разрешен или конфликт разрешен трагически - смерть главного героя либо любой другой вывод героя из произведения в финале.

На вопрос «что такое драматургия» теперь можно ответить и еще одним определением - это теория и искусство построения драматического произведения. Оно должно полагаться на правила построения сюжета, иметь замысел и основную мысль. Но в ходе исторического развития менялась драматургия, жанры (трагедия, комедия, драма), ее элементы и выразительные средства, что разделило историю драматургии на несколько циклов.

Зарождение драматургии

Впервые о зарождении драматургии свидетельствовали настенные надписи и папирусы в эпоху Древнего Египта, в которых также присутствовали завязка, кульминация и развязка. Жрецы, обладавшие знаниями о божествах, влияли на сознание египетского народа именно благодаря мифам.

Миф об Исиде, Осирисе и Горе представлял своего рода Библию для египтян. Далее свое развитие драматургия получила в Древней Греции в 5-6-м веке до н. э. В древнегреческой драматургии зарождается жанр трагедии. Сюжет трагедии выражался в противопоставлении доброго и справедливого героя - злу. Финал заканчивался трагической гибелью главного героя и должен был вызвать сильные переживания у зрителя для глубокого очищения его души. Этому явлению есть определение - катарсис.

В мифах преобладала военная и политическая тематика, так как трагики того времени и сами не раз участвовали в войнах. Драматургия Древней Греции представлена следующими известными писателями: Эсхилом, Софоклом, Еврипидом. Помимо трагедии возродился и жанр комедии, в которой Аристофан сделал главной тему мира. Люди устали от войн и беззакония властей, поэтому требуют мирной и спокойной жизни. Комедия зародилась из шуточных песен, которые были порою даже фривольными. Гуманизм и демократия являлись основными идеями в творчестве комедиографов. Наиболее известными трагедиями того времени можно назвать пьесы «Персы» и «Прикованный Прометей» Эсхила, «Царь Эдип» Софокла и «Медея» Еврипида.

На развитие драматургии во 2-3-м веке до н. э. оказывают влияние древнеримские драматурги: Плавт, Теренций и Сенека. Плавт сопереживал низшим слоям рабовладельческого общества, высмеивал жадных ростовщиков и торговцев, поэтому, взяв за основу древнегреческие сюжеты, он дополнял их рассказами о тяжелом бытии обычных граждан. В его произведениях было много песен и шуток, автор пользовался популярностью у современников и впоследствии оказал влияние на европейскую драматургию. Так, его знаменитую комедию «Клад» взял за основу Мольер при написании своего произведения «Скупой».

Теренций - представитель более позднего поколения. Он не делает упор на выразительные средства, а больше углубляется в описание психологической составляющей характера героев, а темами для комедий становятся бытовые и семейные конфликты между отцами и детьми. Его знаменитая пьеса «Братья» как раз отражает наиболее ярко эту проблему.

Еще один драматург, внесший большой вклад в развитие драматургии, - Сенека. Он был воспитателем Нерона, императора Рима, и занимал при нем высокое положение. Трагедии драматурга всегда развивались вокруг мести главного героя, толкавшей его на страшные преступления. Историки объясняют это кровавыми бесчинствами, которые происходили тогда в императорском дворце. Произведение Сенеки «Медея» позже оказало влияние на западноевропейский театр, но, в отличие от «Медеи» Еврипида, царица представлена отрицательным персонажем, жаждущим мести и не испытывающим никаких переживаний.

На смену трагедиям в императорскую эпоху приходит еще один жанр - пантомима. Это танец, сопровождающийся музыкой и пением, который исполнял обычно один актер с заклеенным ртом. Но еще большей популярностью пользовались цирковые постановки в амфитеатрах - гладиаторские бои и состязание колесниц, которые повлекли за собой упадок нравов и распад Римской империи. Драматурги впервые наиболее приближенно представили зрителям, что такое драматургия, но театр был уничтожен, а драма возродилась снова только спустя полутысячелетний перерыв в развитии.

Литургическая драма

После распада Римской империи драматургия вновь возрождается только в 9-м веке в церковных обрядах и молитвах. Церковь, чтобы привлечь как можно больше людей к богослужению и контролировать народные массы через поклонение Богу, внедряет небольшие зрелищные постановки, такие как воскресение Иисуса Христа или другие библейские рассказы. Так развивалась литургическая драма.

Однако люди собирались ради представлений и отвлекались от самой службы, вследствие чего возникла полулитургическая драма - представления были перенесены на паперти и за основу стали браться житейские сюжеты, основанные на библейских рассказах, более понятных зрителям.

Возрождение драматургии в Европе

Далее свое развитие драматургия получила в эпоху Ренессанса в 14-16-м веке, возвратившись к ценностям античной культуры. Сюжеты из древнегреческих и древнеримских мифов вдохновляют авторов эпохи Возрождения

Именно в Италии стал возрождаться театр, появился профессиональный подход к сценическим постановкам, сформировался такой музыкальный род произведения, как опера, возродились комедия, трагедия и пастораль - жанр драматургии, главной темой которого была сельская жизнь. Комедия в своем развитии дала два направления:

• ученая комедия, рассчитанная на круг образованных людей;
• уличная комедия - импровизационный театр масок.

Самыми яркими представителями итальянской драматургии являются Анджело Беолько («Кокетка», «Комедия без заглавия»), Джанджорджо Триссино («Софонисба») и Лодовико Ариосто («Комедия о сундуке», «Неистовый Орландо»).

Английская драматургия укрепляет позиции театра реализма. На смену мифам и мистериям приходит социально-философское осмысление жизни. Родоначальником ренессансной драмы принято считать английского драматурга - Кристофера Марло («Тамерлан», «Трагическая история доктора Фауста»). Свое развитие театр реализма получил при Уильяме Шекспире, который также поддерживал гуманистические идеи в своих произведениях - «Ромео и Джульетта», «Король Лир», «Отелло», «Гамлет». Авторы этого времени прислушивались к желаниям простого народа, и излюбленными героями пьес были простаки, ростовщики, воины и куртизанки, а также скромные героини, идущие на самопожертвование. Характеры подстраиваются под сюжет, который передавал реалии того времени.

Период 17-18-го веков представлен драматургией эпохи барокко и классицизма. Гуманизм как направление отходит на второй план, и герой чувствует себя потерянным. Идеи барокко разделяют Бога и человека, то есть теперь человеку самому предоставлено влиять на свою судьбу. Основным направлением драматургии барокко является маньеризм (непостоянство мира и шаткое положение человека), который присущ драмам «Фуэнте Овехуна» и «Звезда Севильи» Лопе де Веги и произведениям Тирсо де Молины - «Севильский обольститель», «Благочестивая Марта».

Классицизм противоположен барокко в главной мере тем, что в его основе лежит реализм. Основным жанром становится трагедия. Излюбленная тема в произведениях Пьера Корнеля, Жана Расина и Жана-Батиста Мольера — это конфликт личных и гражданских интересов, чувства и долга. Служение государству - высшая благородная цель для человека. Трагедия «Сид» принесла огромный успех Пьеру Корнелю, а две пьесы Жана Расина «Александр Великий», «Фиваида, или Братья-враги» были написаны и поставлены по совету Мольера.

Мольер был самым популярным драматургом того времени и находился под покровительством царствующей особы и оставил после себя 32 пьесы, написанные в самых разных жанрах. Наиболее значимые из них - «Сумасброд», «Влюбленный доктор» и «Мнимый больной».

В эпоху Просвещения были развиты три направления: классицизм, сентиментализм и рококо, которые оказали влияние на драматургию Англии, Франции, Германии и Италии 18-го века. Несправедливость мира по отношению к обычным людям стала главной темой для драматургов. Высшие сословия делят места с обычным людом. «Просветительский театр» освобождает людей от устоявшихся предрассудков и становится не только развлечением, но и школой морали для них. Приобретает популярность мещанская драма (Джордж Лило «Лондонский купец» и Эдуард Мур «Игрок»), которая освещает проблемы буржуазии, считая их столь же важными, как и проблемы королевских особ.

Готическая драматургия была представлена впервые у Джона Гома в трагедиях «Дуглас» и «Роковое открытие», чьи темы носили семейно-бытовой характер. Французскую драматургию представлял в большей степени поэт, историк и публицист Франсуа Вольтер («Эдип», «Смерть Цезаря», «Блудный сын»). Джон Гей («Опера нищего») и Бертольд Брехт («Трехгрошовая опера») открыли новые направления для комедии - нравоучительную и реалистическую. А Генри Филдинг почти всегда критиковал английскую политическую систему через сатирические комедии («Любовь в различных масках», «Политик из кофейни»), театральные пародии («Пасквин»), фарсы и балладные оперы («Лотерея», «Горничная-интриганка»), после чего был введен закон о театральной цензуре.

Так как Германия - родоначальница романтизма, немецкая драматургия получила наибольшее развитие в 18-19 веках. Главный герой произведений - идеализированная творчески одаренная личность, противопоставляемая реальному миру. Ф. Шеллинг оказал большое влияние на мировоззрение романтиков. Позже Готхальд Лессинг издает свой труд «Гамбургская драматургия», где он критикует классицизм и продвигает идеи просветительского реализма Шекспира. Иоганн Гете и Фридрих Шиллер создают Веймарский театр и совершенствуют школу актерского искусства. Самыми ярками представителями немецкой драматургии считаются Генрих фон Клейст («Семейство Шроффенштейн», «Принц Фридрих Гомбургский») и Иоганн Людвиг Тик («Кот в сапогах», «Мир наизнанку»).

Расцвет драматургии в России

Активно развиваться русская драматургия начала еще в 18-м веке при представителе классицизма - А. П. Сумарокове, названном «отцом российского театра», чьи трагедии («Чудовищи», «Нарцисс», «Опекун», «Рогоносец по воображению») были ориентированы на творчество Мольера. Но именно в 19-м веке данное направление сыграло выдающуюся роль в истории культуры.

В русских драмах развивались несколько жанров. Это трагедии В. А. Озерова («Ярополк и Олег», «Эдип в Афинах», «Димитрий Донской»), которые отражали общественно-политические проблемы, актуальные в период наполеоновских войн, сатирические комедии И. Крылова («Бешеная семья», «Кофейница) и просветительские драмы А. Грибоедова («Горе от ума»), Н. Гоголя («Ревизор») и А. Пушкина («Борис Годунов», «Пир во время чумы»).

Во второй половине 19-го века реализм прочно закрепил свои позиции в русских драмах, и самым ярким драматургом этого направления стал А. Островский. Его творчество составляли исторические пьесы («Воевода»), драмы («Гроза»), сатирические комедии («Волки и овцы») и сказки. Главным героем произведений был находчивый авантюрист, купец и провинциальный актер.

Особенности нового направления

Период с 19-го по 20-й век знакомит нас с новой драмой, которая представляет собой натуралистическую драматургию. Писатели этого времени стремились передать «настоящую» жизнь, показав самые неприглядные стороны быта людей того времени. Поступки человека определялись не только его внутренними убеждениями, а также повлиявшими на них окружающими обстоятельствами, поэтому главным героем произведения мог быть не один человек, а даже целая семья или отдельная проблема, событие.

Новая драма представляет несколько литературных течений. Их все объединяет внимание драматургов к душевному состоянию персонажа, правдоподобная передача действительности и объяснение всех человеческих поступков с естественнонаучной точки зрения. Именно Генрик Ибсен является основоположником новой драмы, а влияние натурализма наиболее четко проявилось в его пьесе «Привидения».

В театральной культуре 20-го века начинают развиваться 4 основные направления - символизм, экспрессионизм, дадаизм и сюрреализм. Всех основоположников данных направлений в драматургии объединял отказ от традиционной культуры и поиск новых выразительных средств. Метерлинк («Слепые», «Жанна д`Арк») и Гофмансталь («Глупец и смерть»), как представители символизма, в своих пьесах используют смерть и роль человека в обществе как главную тему, а Хуго Балль, представитель дадаистической драматургии, подчеркивал бессмысленность человеческого существования и полное отрицание всех убеждений. Сюрреализм связан с именем Андре Бретона («Пожалуйста»), героям произведений которого свойственны бессвязные диалоги и саморазрушение. Экспрессионистская драматургия наследует романтизм, где главный герой противостоит всему миру. Представителями данного направления в драматургии были - Ган Йост («Молодой человек», «Отшельник»), Арнольт Броннен («Бунт против Бога») и Франк Ведекинд («Ящик Пандоры»).

Современная драма

На рубеже 20-21-го века современная драматургия утратила достигнутые позиции и перешла в состояние поиска новых жанров и выразительных средств. В России сформировалось направление экзистенциализма, а после оно развивалось в Германии и Франции.

Жан-Поль Сартр в его драмах («За закрытыми дверями», «Мухи») и другие драматурги выбирают героем своих произведений человека, который постоянно находится в мыслях о бездумном проживании жизни. Этот страх заставляет его задуматься о несовершенстве окружающего мира и изменить его.

Под влиянием Франца Кафки возникает театр абсурда, который отрицает реалистических персонажей, а произведения драматургов написаны в виде повторяющихся диалогов, непоследовательности действий и отсутствии причинно-следственных связей. Русская драматургия выбирает главной темой общечеловеческие ценности. Она отстаивает идеалы человека и стремится к прекрасному.

Развитие драматургии в литературе напрямую связано с ходом исторических событий в мире. Драматурги разных стран, постоянно находясь под впечатлением от общественно-политических проблем, нередко и сами возглавляли направления в искусстве и таким образом оказывали влияние на народные массы. Расцвет драматургии пришелся еще на эпоху Римской империи, Древнего Египта и Греции, в ходе развития которой изменялись формы и элементы драмы, а тема для произведений то привносила новые проблемы в сюжет, то возвращалась к старым проблемам времен античности. И если драматурги первых тысячелетий уделяли внимание выразительности речи и характеру героя, что наиболее ярко выражено в творчестве у драматурга того времени - Шекспира, то представители современного направления усилили роль атмосферы и подтекста в своих произведениях. Исходя из вышесказанного, можно дать третий ответ на вопрос: что такое драматургия? Это драматические произведения, объединенные одной эпохой, страной или писателем.

Драматические произведения(др. гр. действие), как и эпические, воссоздают событийные ряды, поступки людей и их взаимоотношения. Подобно автору эпического произведения, драматург подчинен «закону развивающегося действия». Но развернутое повествовательно-описательное изображение в драме отсутствует.

Собственно авторская речь здесь вспомогательна и эпизодична. Таковы списки действующих лиц, иногда сопровождаемые краткими характеристиками, обозначение времени и места действия; описания сценической обстановки в начале актов и эпизодов, а также комментарии к отдельным репликам героев и указания на их движения, жесты, мимику, интонации (ремарки).

Все это составляет побочный текст драматического произведения.Основной же его текст — это цепь высказываний персонажей, их реплик и монологов.

Отсюда некоторая ограниченность художественных возможностей драмы. Писатель-драматург пользуется лишь частью предметно-изобразительных средств, которые доступны создателю романа или эпопеи, новеллы или повести. И характеры действующих лиц раскрываются в драме с меньшей свободой и полнотой, чем в эпосе. «Драму я воспринимаю,— замечал Т. Манн,— как искусство силуэта и ощущаю только рассказанного человека как объемный, цельный, реальный и пластический образ».

При этом драматурги, в отличие от авторов эпических произведений, вынуждены ограничиваться тем объемом словесного текста, который отвечает запросам театрального искусства. Время изображаемого в драме действия должно уместиться в строгие рамки времени сценического.

А спектакль в привычных для новоевропейского театра формах продолжается, как известно, не более трех-четырех часов. И это требует соответствующего размера драматургического текста.

Время воспроизводимых драматургом событий на протяжении сценического эпизода не сжимается и не растягивается; персонажи драмы обмениваются репликами без сколько-нибудь заметных временных интервалов, и их высказывания, как отмечал К.С. Станиславский, составляют сплошную, непрерывную линию.

Если с помощью повествования действие запечатлевается как нечто прошедшее, то цепь диалогов и монологов в драме создает иллюзию настоящего времени. Жизнь здесь говорит как бы от своего собственного лица: между тем, что изображается, и читателем нет посредника-повествователя.

Действие воссоздается в драме с максимальной непосредственностью. Оно протекает будто перед глазами читателя. «Все повествовательные формы,— писал Ф. Шиллер,— переносят настоящее в прошедшее; все драматические делают прошедшее настоящим».

Драма ориентирована на требования сцены. А театр — это искусство публичное, массовое. Спектакль впрямую воздействует на многих людей, как бы сливающихся воедино в откликах на совершающееся перед ними.

Назначение драмы, по словам Пушкина,— действовать на множество, занимать его любопытство» и ради этого запечатлевать «истину страстей»: «Драма родилась на площади и составляла увеселение народное. Народ, как дети, требует занимательности, действия. Драма представляет ему необыкновенные, странные происшествия. Народ требует сильных ощущений. Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим искусством».

Особенно тесными узами связан драматический род литературы со смеховой сферой, ибо театр упрочивался и развивался в неразрывной связи с массовыми празднествами, в атмосфере игры и веселья. «Комический жанр является для античности универсальным»,— заметила О. М. Фрейденберг.

То же самое правомерно сказать о театре и драме иных стран и эпох. Прав был Т. Манн, назвав «комедиантский инстинкт» «первоосновой всякого драматического мастерства».

Неудивительно, что драма тяготеет к внешне эффектной подаче изображаемого. Ее образность оказывается гиперболической, броской, театрально-яркой. «Театр требует преувеличенных широких линий как в голосе, декламации, так и в жестах»,— писал Н. Буало. И это свойство сценического искусства неизменно накладывает свою печать на поведение героев драматических произведений.

«Как в театре разыграл»,— комментирует Бубнов («На дне» Горького) исступленную тираду отчаявшегося Клеща, который неожиданным вторжением в общий разговор придал ему театральную эффектность.

Знаменательны (в качестве характеристики драматического рода литературы) упреки Толстого в адрес У. Шекспира за обилие гипербол, из-за чего будто бы «нарушается возможность художественного впечатления». «С первых же слов, — писал он о трагедии «Король Лир»— видно преувеличение: преувеличение событий, преувеличение чувств и преувеличение выражений».

В оценке творчества Шекспира Л. Толстой был неправ, но мысль о приверженности великого английского драматурга к театрализующим гиперболам совершенно справедлива. Сказанное о «Короле Лире» с не меньшим основанием можно отнести к античным комедиям и трагедиям, драматическим произведениям классицизма, к пьесам Ф. Шиллера и В. Гюго и т.п.

В XIX-XX вв., когда в литературе возобладало стремление к житейской достоверности, присущие драме условности стали менее явными, нередко они сводились к минимуму. У истоков этого явления так называемая «мещанская драма» XVIII в., создателями и теоретиками которой были Д. Дидро и Г.Э. Лессинг.

Произведения крупнейших русских драматургов XIX в. и начала XX столетия — А.Н. Островского, А.П. Чехова и М. Горького — отличаются достоверностью воссоздаваемых жизненных форм. Но и при установке Драматургов на правдоподобие сюжетные, психологические и собственно речевые гиперболы сохранялись.

Театрализующие условности дали о себе знать даже в драматургии Чехова, явившей собой максимальный предел «жизнеподобия». Всмотримся в заключительную сцену «Трех сестер». Одна молодая женщина десять-пятнадцать минут назад рассталась с любимым человеком, вероятно, навсегда. Другая пять минут назад узнала о смерти своего жениха. И вот они, вместе со старшей, третьей сестрой подводят нравственно-философские итоги прошедшему, размышляя под звуки военного марша об участи своего поколения, о будущем человечества.

Вряд ли можно представить себе это происшедшим в реальности. Но неправдоподобия финала «Трех сестер» мы не замечаем, так как привыкли, что драма ощутимо видоизменяет формы жизнедеятельности людей.

Сказанное убеждает в справедливости суждения А. С. Пушкина (из его уже цитированной статьи) о том, что «самая сущность драматического искусства исключает правдоподобие»; «Читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина.

В оде, в элегии можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие в здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями, которые условились».

Наиболее ответственная роль в драматических произведениях принадлежит условности речевого самораскрытия героев, диалоги и монологи которых, нередко насыщенные афоризмами и сентенциями, оказываются куда более пространными и эффектными, нежели те реплики, которые могли бы быть произнесены в аналогичном жизненном положении.

Условны реплики «в сторону», которые как бы не существуют для других находящихся на сцене персонажей, но хорошо слышны зрителям, а также монологи, произносимые героями в одиночестве, наедине с собой, являющиеся чисто сценическим приемом вынесения наружу речи внутренней (таких монологов немало как в античных трагедиях, так и в драматургии Нового времени).

Драматург, ставя своего рода эксперимент, показывает, как высказался бы человек, если бы в произносимых словах он выражал свои умонастроения с максимальной полнотой и яркостью. И речь в драматическом произведении нередко обретает сходство с речью художественно-лирической либо ораторской: герои здесь склонны изъясняться как импровизаторы-поэты или мастера публичных выступлений.

Поэтому отчасти прав был Гегель, рассматривая драму как синтез эпического начала (событийность) и лирического (речевая экспрессия).

Драма имеет в искусстве как бы две жизни: театральную и собственно литературную. Составляя драматургическую основу спектаклей, бытуя в их составе, драматическое произведение воспринимается также публикой читающей.

Но так обстояло дело далеко не всегда. Эмансипация драмы от сцены осуществлялась постепенно — на протяжении ряда столетий и завершилась сравнительно недавно: в XVIII-XIX вв. Всемирно-значимые образцы драматургии (от античности и до XVII в.) в пору их создания практически не осознавались как литературные произведения: они бытовали только в составе сценического искусства.

Ни У. Шекспир, ни Ж. Б. Мольер не воспринимались их современниками в качестве писателей. Решающую роль в упрочении представления о драме как произведении, предназначенном не только для сценической постановки, но и для чтения, сыграло «открытие» во второй половине XVIII столетия Шекспира как великого драматического поэта.

В XIX в. (особенно в первой его половине) литературные достоинства драмы нередко ставились выше сценических. Так, Гете полагал, будто «произведения Шекспира не для телесных очей», а Грибоедов называл «ребяческим» свое желание услышать стихи «Горя от ума» со сцены.

Получила распространение так называемая Lesedrama (драма для чтения),создаваемая с установкой прежде всего на восприятие в чтении. Таковы «Фауст» Гете, драматические произведения Байрона, маленькие трагедии Пушкина, тургеневские драмы, по поводу которых автор замечал: «Пьесы мои, неудовлетворительные на сцене, могут представить некоторый интерес в чтении».

Принципиальных различий между Lesedrama и пьесой, которая ориентирована автором на сценическую постановку, не существует. Драмы, создаваемые для чтения, часто являются потенциально сценическими. И театр (в том числе современный) упорно ищет и порой находит к ним ключи, свидетельства чему — успешные постановки тургеневского «Месяца в деревне» (прежде всего это знаменитый дореволюционный спектакль Художественного театра) и многочисленные (хотя далеко и не всегда удачные) сценические прочтения пушкинских маленьких трагедий в XX в.

Давняя истина остается в силе: важнейшее, главное предназначение драмы — это сцена. «Только при сценическом исполнении,— отметил А. Н. Островский,— драматургический вымысел автора получает вполне законченную форму и производит именно то моральное действие, достижение которого автор поставил себе целью».

Создание спектакля на основе драматического произведения сопряжено с его творческим достраиванием: актеры создают интонационно-пластические рисунки исполняемых ролей, художник оформляет сценическое пространство, режиссер разрабатывает мизансцены. В связи с этим концепция пьесы несколько меняется (одним ее сторонам уделяется большее, другим — меньшее внимание), нередко конкретизируется и обогащается: сценическая постановка вносит в драму новые смысловые оттенки.

При этом для театра первостепенно значим принцип верности прочтения литературы. Режиссер и актеры призваны донести поставленное произведение до зрителей с максимально возможной полнотой. Верность сценического прочтения имеет место там, где режиссер и актеры глубоко постигают драматическое произведение в его основных содержательных, жанровых, стилевых особенностях.

Сценические постановки (как и экранизации) правомерны лишь в тех случаях, когда имеется согласие (пусть относительное) режиссера и актеров с кругом идей писателя-драматурга, когда деятели сцены бережно внимательны к смыслу поставленного произведения, к особенностям его жанра, чертам его стиля и к самому тексту.

В классической эстетике XVIII-XIX вв., в частности у Гегеля и Белинского, драма (прежде всего жанр трагедии) рассматривалась в качестве высшей формы литературного творчества: как «венец поэзии».

Целый ряд художественных эпох и в самом деле проявил себя по преимуществу в драматическом искусстве. Эсхил и Софокл в период расцвета античной культуры, Мольер, Расин и Корнель в пору классицизма не имели себе равных среди авторов эпических произведений.

Знаменательно в этом отношении творчество Гете. Для великого немецкого писателя были доступны все литературные роды, увенчал же он свою жизнь в искусстве созданием драматического произведения — бессмертного «Фауста».

В прошлые века (вплоть до XVIII столетия) драма не только успешно соперничала с эпосом, но и нередко становилась ведущей формой художественного воспроизведения жизни в пространстве и времени.

Это объясняется рядом причин. Во-первых, огромную роль играло театральное искусство, доступное (в отличие от рукописной и печатной книги) самым широким слоям общества. Во-вторых, свойства драматических произведений (изображение персонажей с резко выраженными чертами, воспроизведение человеческих страстей, тяготение к патетике и гротеску) в «дореалистические» эпохи вполне отвечали тенденциям общелитературным и общехудожественным.

И хотя в XIX-XX вв. на авансцену литературы выдвинулся социально-психологический роман — жанр эпического рода литературы, драматическим произведениям по-прежнему принадлежит почетное место.

В.Е. Хализев Теория литературы. 1999 г.

Драма (др.-гр. drama - действие) - род литературы, отражающий жизнь в действиях, совершающихся в настоящем.

Драматические произведения предназначены для постановки на сцене, этим определяются специфические черты драмы:

1) отсутствие повествовательно-описательного изображения;

3) основной текст драматического произведения представлен в виде реплик героев (монолог и диалог);

4) драма как род литературы не имеет такого многообразия художественно-изобразительных средств, как эпос: речь и поступок - основные средства создания образа героя;

5) объём текста и времени действия ограничен сценическими рамками;

6) требованиями сценического искусства продиктована и такая особенность драмы, как некое преувеличение (гиперболизация): «преувеличение событий, преувеличение чувств и преувеличение выражений» (Л.Н. Толстой) - иначе говоря, театральная эффектность, повышенная экспрессивность; зритель пьесы ощущает условность происходящего, о чём очень хорошо сказал А.С. Пушкин: «самая сущность драматического искусства исключает правдоподобие… читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина. В оде, в элегии можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие в здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями, которые условились etc».

Дра́ма (др.-греч. δρᾶμα - деяние, действие) - один из трёх родов литературы, наряду с эпосом и лирикой, принадлежит одновременно двум видам искусства: литературе и театру. Предназначенная для игры на сцене, драма от эпоса и лирики формально отличается тем, что текст в ней представлен в виде реплик персонажей и авторских ремарок и, как правило, разбит на действия и явления. К драме так или иначе относится любое литературное произведение, построенное в диалогической форме, в том числе комедия, трагедия, драма (как жанр), фарс, водевиль и т. д.

С древних времён существовала в фольклорном или литературном виде у различных народов; независимо друг от друга свои драматические традиции создали античные греки, древние индийцы, китайцы, японцы, индейцы Америки.

В буквальном переводе с древнегреческого языка драма означает «действие».

Виды драмы трагедия драма (жанр) драма для чтения (пьеса для чтения)

Мелодрама иеродрама мистерия комедия водевиль фарс цзацзюй

История драмы Зачатки драмы - в первобытной поэзии, в которой слились выделившиеся позже элементы лирики, эпоса и драмы в связи с музыкой и мимическими движениями. Раньше, чем у остальных народов, драма как особый вид поэзии сформировалась у индусов и греков.

Дионисийские танцы

Греческая драма, разрабатывающая серьёзные религиозно-мифологические сюжеты (трагедия) и забавные, почерпнутые из современной жизни (комедия), достигает высокого совершенства и в XVI веке является образцом для европейской драмы, до того времени безыскусно обрабатывавшей религиозные и повествовательные светские сюжеты (мистерии, школьные драмы и интермедии, фастнахтшпили, sottises).

Французские драматурги, подражая греческим, строго держались определённых положений, которые считались неизменными для эстетического достоинства драмы, таковыми являются: единство времени и места; продолжительность изображаемого на сцене эпизода не должна превышать суток; действие должно происходить на одном и том же месте; драма должна правильно развиваться в 3-5 актах, от завязки (выяснения начального положения и характеров героев) через средние перипетии (перемены положений и отношений) к развязке (обычно катастрофе); число действующих лиц очень ограничено (обычно от 3 до 5); это исключительно высшие представители общества (короли, королевы, принцы и принцессы) и их ближайшие слуги-наперсники, которые вводятся на сцену для удобства ведения диалога и подачи реплик. Таковы главные черты французской классической драмы (Корнель, Расин).

Строгость требований классического стиля уже меньше соблюдалась в комедиях (Мольер, Лопе де Вега, Бомарше), постепенно перешедшей от условности к изображению обычной жизни (жанру). Свободное от классических условностей творчество Шекспира открыло драме новые пути. Конец XVIII и первая половина XIX века ознаменованы появлением романтической и национальной драм: Лессинг, Шиллер, Гёте, Гюго, Клейст, Граббе.

Во вторую половину XIX века в европейской драме берёт верх реализм (Дюма-сын, Ожье, Сарду, Пальерон, Ибсен, Зудерман, Шницлер, Гауптман, Бейерлейн).

В последней четверти XIX века под влиянием Ибсена и Метерлинка европейской сценой начинает овладевать символизм (Гауптман, Пшибышевский, Бар, Д’Аннунцио, Гофмансталь).

Оформление драматического произведения В отличие от других прозаических и стихотворных произведений, драматические произведения имеют жёстко заданную структуру. Драматическое произведение состоит из чередующихся блоков текста, имеющих каждый своё назначение, и выделенных средствами типографики для того, чтобы их можно было проще отличить друг от друга. Драматический текст может включать в себя следующие блоки:

Список действующих лиц, располагается обычно перед основным текстом произведения. В нём при необходимости даётся краткая характеристика героя (возраст, особенности внешности и т. д.)

Внешние ремарки - описание действия, обстановки, появление и уход действующих лиц. Часто набирается либо уменьшенным кеглем, либо тем же шрифтом что и реплики, но на больший формат. Во внешней ремарке могут приводиться имена героев, причём если герой появляется в первый раз - его имя дополнительно выделяется. Пример:

Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты.

Входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке.

Реплики - слова, которые произносят герои. Реплики обязательно предваряются именем действующего лица и могут включать внутренние ремарки. Пример:

Дуняша. Я думала, что вы уехали. (Прислушивается.) Вот, кажется, уже едут.

Лопахин (прислушивается). Нет… Багаж получить, то да се…

Внутренние ремарки в отличие от внешних кратко описывают действия, происходящие во время произнесения героем реплики, либо особенности произнесения. Если во время произнесения реплики происходит какое-то сложное действие, следует описать его с помощью внешней реплики, при этом указать либо в самой ремарке, либо в реплике с помощью внутренней ремарки, что актёр продолжает говорить во время действия. Внутренняя ремарка относится только к конкретной реплике конкретного действующего лица. От реплики отделяется скобками, может набираться курсивом.

Наиболее распространены два способа оформления драматических произведений: книжный и кинематографический. Если в книжном формате для отделения частей драматического произведения могут использоваться разные начертания шрифта, разные кегли и т. д., то в кинематографических сценариях принято использовать только моноширинный шрифт печатной машинки, а для отделения частей произведения использовать отбивку, набор на разный формат, набор всеми заглавными, разрядку и т. д. - то есть только те средства, которые доступны на пишущей машинке. Это позволяло многократно вносить изменения в сценарии по мере производства, сохраняя удобочитаемость.

Драма в России

Драма в России занесена с Запада в конце XVII века. Самостоятельная драматическая литература появляется лишь в конце XVIII века. До первой четверти XIX века в драме преобладает классическое направление, как в трагедии, так и в комедии и комедийной опере; лучшие авторы: Ломоносов, Княжнин, Озеров; попытка И. Лукина обратить внимание драматургов на изображение русской жизни и нравов осталась тщетной: все их пьесы безжизненны, ходульны и чужды русской действительности, кроме знаменитых «Недоросля» и «Бригадира» Фонвизина, «Ябеды» Капниста и некоторых комедий И. А. Крылова.

В начале XIX века подражателями лёгкой французской драмы и комедии стали Шаховской, Хмельницкий, Загоскин, представителем ходульной патриотической драмы - Кукольник. Комедия Грибоедова «Горе от ума», позже «Ревизор», «Женитьба» Гоголя, становятся основанием русской бытовой драмы. После Гоголя даже в водевиле (Д. Ленский, Ф. Кони, Соллогуб, Каратыгин) заметно стремление приблизиться к жизни.

Островский дал ряд замечательных исторических хроник и бытовых комедий. После него русская драма стала на прочную почву; наиболее выдающиеся драматурги: А. Сухово-Кобылин, И. С. Тургенев, А. Потехин, А. Пальм, В. Дьяченко, И. Чернышев, В. Крылов, Н. Я. Соловьев, Н. Чаев, гр. А. Толстой, гр. Л. Толстой, Д. Аверкиев, П. Боборыкин, князь Сумбатов, Новежин, Н. Гнедич, Шпажинский, Евт. Карпов, В. Тихонов, И. Щеглов, Вл. Немирович-Данченко, А. Чехов, М. Горький, Л. Андреев и другие.

Перед чтением теста вспомните, что вам уже известно о драме как роде литературы. Как называются герои драмы? Что такое реплика, ремарка? Какие драматические произведения вам известны?

Слово «драма» (δράμα) в переводе с греческого языка означает «действие». Драма является литературным произведением, но предназначена для постановки на сцене. Благодаря этой особенности драмы литература не только описывает действительность, но и представляет ее в диалогах героев и игре исполнителей. Русский критик XIX века В.Г.Белинский писал: «Драматургическая поэзия не полна без сценического искусства: чтобы понять вполне лицо, мало знать, как оно действует, говорит, чувствует, – надо видеть и слышать, как оно действует, говорит, чувствует».

Драма появилась в древности как результат исполнения ритуальных песнопений, в которых песнь-рассказ о событии сочетался с выражением его оценки, то есть в соединении эпоса и лирики. Драма возникала в разных странах древнего мира – Азии, Америке, Европе – там, где исполнялись обрядовые и ритуальные действия. Начало европейской драме положила классическая драма-трагедия Древней Греции. Со времен древнегреческого трагика Эсхила, кроме трагедии, в литературе развиваются комедия и драма как жанр драматического литературного рода. Известным древнегреческим комедиографом был Аристофан, а драматургами, продолжившими развитие трагедии и заложившими основы драмы, были Софокл и Еврипид. Обратите внимание, что термин «драма» употребляется в двух значениях: драма как род и драма как жанр.

В сокровищницу мировой драмы вошли произведения европейских драматургов, развивавших каноны, заложенные в древнегреческой драме: во французской литературе – П. Корнеля, Ж. Расина, Ж.-Б. Мольера, В. Гюго, в английской – В. Шекспира, в немецкой – И. Шиллера, И.-В. Гете. Европейская драма XVI-XIX веков, в свою очередь, легла в основу русской драмы. Первым истинно национальным драматургом стал автор классической русской комедии Д.И. Фонвизин в XVIII веке. Расцвета русская драма достигает в XIX веке, особо выделяются такие шедевры драмы, как комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума», трагедия А.С. Пушкина «Борис Годунов», драма М.Ю. Лермонтова «Маскарад», комедия Н.В. Гоголя «Ревизор», драма-трагедия А.Н. Островского «Гроза», драма-комедия А.П. Чехова «Вишневый сад».

1. Как этимология слова «драма» помогает раскрыть главную особенность этого рода литературы?

2. Можно ли утверждать, что драма как род литературы появилась в результате соединения эпоса и лирики?

3. В каких двух значениях употребляется термин «драма»?

4. Соотнесите имена древнегреческих драматургов с теми жанрами, к которым относится их творчество (обозначьте соответствие стрелочками):

Денис Иванович Фонвизин

(1744/5 – 1792)

Перед чтением текста вспомните из курса истории, прочитайте в энциклопедии или Интернете и расскажите в классе об основных событиях Российской истории XVIII века. Почему этот век часто называют веком Разума или веком Просвещения?

Денис Иванович Фонвизин – русский писатель-комедиограф. Комедии Фонвизина «Бригадир» (1769) и «Недоросль» (1782) заложили традиции последующей русской драматургии – комедий А.С. Грибоедова, Н.В. Гоголя, А.Н. Островского и А.П. Чехова. Творчество Фонвизина оказало большое влияние на последователей благодаря огромному литературному таланту писателя, меткому и богатому языку, верности в изображении характеров и нравов своих героев, а также честности и твердости гражданской позиции писателя.

Фонвизин родился в Москве в дворянской семье. Юность будущего драматурга была связана с Московским университетом: Фонвизин окончил гимназию при университете и затем год учился на философском факультете. Заниматься литературным трудом Фонвизин начал рано: первоначально он переводит произведения современных европейских писателей-просветителей. В течение 20 лет, с 1762 по 1782 год, Фонвизин состоит на государственной службе: в Коллегии иностранных дел и впоследствии личным секретарем ее руководителя графа Н.Панина.

Фонвизин разделял политические взгляды Панина, главными из которых были необходимость Конституции в России, предоставление прав и свободы всем гражданам страны, отмена крепостного права. Особенно важным для Фонвизина было воспитание в российском гражданине уважения к своему национальному достоинству и культуре. В комедии «Бригадир» Фонвизин остро и язвительно обличал раболепство русских дворян перед французской модой, противопоставляя их низкопоклонство высокому чувству любви к своей родине и почитанию ее самобытной жизни. Вот, например, как постыдно звучит реплика героини из «Бригадира»:

Ах, сколь счастлива дочь наша! Она идет за того, кто был в Париже.

Современник Фонвизина, известный писатель и журналист Н. Новиков писал о комедии «Бригадир», что «сочинена она точно в наших нравах». Тема воспитания молодого дворянина, формирование в молодом поколении чувства патриотизма и гордости за Россию получила развитие во второй комедии Фонвизина – «Недоросль». Произведения разделяет 13 лет, годы, за которые творчество писателя обогатилось глубоким социальным содержанием, злободневными и насущными темами. В центре критики Фонвизина оказались деспотизм власти и невежество помещиков.

Фонвизин умер в 1792 году. Острота и смелость литературных произведений писателя оказали сильное воздействие на сознание русского читателя, воспитывая в нем настоящего гражданина. В последние годы жизни Фонвизину было запрещено выступать в печати.

1. Найдите в тексте ответ на вопрос: каковы главные темы произведений Фонвизина.

2. Как вы полагаете, почему в последние годы жизни Фонвизину было запрещено выступать в печати?

Комедия Д.И. Фонвизина «Недоросль»

Перед чтением текста объясните, что такое комедия. В случае необходимости обратитесь к словарю литературоведческих или Интернету.

§ 1. Комедия «Недоросль» – вершина творчества Д.И.Фонвизина, она также является одним из наиболее значительных произведений русской литературы. Это первая поистине национальная, самобытная комедия. В ней отразился главный вопрос эпохи – выбор пути, по которому должна развиваться Россия. Творчество Фонвизина пришлось на время царствования Екатерины II (1762 – 1796), время расцвета могущества и богатства русской знати – дворянства, после которого последовало постепенное и неуклонное ослабление его роли в обществе. От выбора дворянином своей жизненной и гражданской позиции зависели и будущее страны и его судьба.

Комедия «Недоросль» создавалась в 1779-1782 годах. Премьера комедии в театре состоялась 24 сентября 1782 года. Поначалу она была опубликована с купюрами в 1783 году, в полном виде она вышла почти через пятьдесят лет – в 1830 году. Благодаря злободневности своей проблематики, столкновению двух типов дворянства – просвещенного и добродетельного с невежественным и деспотичным – комедия мгновенно завоевала популярность и получила признание и высокую оценку в обществе. И теперь, спустя более двух веков «Недоросль» Фонвизина хорошо известен современному читателю, так как комедия стала неотъемлемой частью русской культуры.

Долголетие комедии прежде всего объясняется ее актуальностью: проблема воспитания молодого поколения, вступающего во взрослую жизнь достойными и образованными людьми оказалась насущной для всех времен. Во-вторых, Фонвизин создал блестящуюкомедию нравов , создав яркие образы своих героев: грубых и жестоких помещиков Простаковых и Скотининых, добродетельного и мудрого Стародума, честного и прямого Правдина, верного и отважного Милона, нежной и любящей Софьи, и главное – образ недоросля Митрофана, тупого, недоразвитого и жадного сынка самодурствующей помещицы Простаковой. Благодаря Фонвизину слово «недоросль», давно ушедшее из употребления как обозначающее возраст и социальный статус человека, употребляется нами для обозначения людей, подобных Митрофану.

Наконец, в комедии точно передается речевой портрет различных слоев и типов русского общества. Например, характер госпожи Простаковой раскрывается в ее бранной, вульгарной речи: Вот как читатель знакомится с этой героиней:

А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ли я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире.

Правдин выражается прямо и отчетливо:

Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем, без позволения тех, к кому они писаны.

Речь каждого героя индивидуализирована. Сложными выражениями и высокой лексикой изъясняется Стародум, простым языком бывшего солдата учитель арифметики Цыфиркин, глупостью и бахвальством пронизаны реплики глупца Скотинина, бессмыслицей – наглая болтовня «учителя» Вральмана, но более всего запоминается голос недоросля Митрофана:

Не хочу учиться, хочу жениться.

Недоросль

Перед чтением текста посмотрите в толковом словаре, что означает слово «недоросль».

Комедия в пяти действиях

Действующие лица

Простаков.

Г-жа Простакова, жена его.

Митрофан, сын их, недоросль.

Еремеевна, мама Митрофанова.

Стародум.

Софья, племянница Стародума.

Скотинин, брат г-жи Простаковой.

Кутейкин, семинарист.

Цыфиркин, отставной сержант.

Вральман, учитель.

Тришка, портной.

Слуга Простакова.

Камердинер Стародума.

Г-жа Простакова (осматривая кафтан на Митрофане). Кафтан весь испорчен. Еремеевна, введи сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.) Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка, друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. Позови сюда отца.

Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое, растет; другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправдаешься?

Тришка. Да ведь я, сударыня, учился самоучкой. Я тогда же вам докладывал: ну, да извольте отдавать портному.

Г-жа Простакова. Так разве необходимо надобно быть портным, чтобы уметь сшить кафтан хорошенько. Экое скотское рассуждение!

Тришка. Да вить портной-то учился, сударыня, а я нет.

Г-жа Простакова. Ища он же и спорит. Портной учился у другого, другой у третьего, да первоет портной у кого же учился? Говори, скот.

Тришка. Да первоет портной, может быть, шил хуже и моего.

Митрофан (вбегает). Звал батюшку. Изволил сказать: тотчас.

Г-жа Простакова. Так поди же вытащи его, коли добром не дозовешься.

Митрофан. Да вот и батюшка.

Явление III

Те же и Простаков.

Г-жа Простакова. Что, что ты от меня прятаться изволишь? Вот, сударь, до чего я дожила с твоим потворством. Какова сыну обновка к дядину сговору? Каков кафтанец Тришка сшить изволил?

Простаков (от робости запинаясь). Ме... мешковат немного.

Г-жа Простакова. Сам ты мешковат, умная голова.

Простаков. Да я думал, матушка, что тебе так кажется.

Г-жа Простакова. А ты сам разве ослеп?

Простаков. При твоих глазах мои ничего не видят.

Г-жа Простакова. Вот каким муженьком наградил меня господь: не смыслит сам разобрать, что широко, что узко.

Простаков. В этом я тебе, матушка, и верил и верю.

Г-жа Простакова. Так верь же и тому, что я холопям потакать не намерена. Поди, сударь, и теперь же накажи...

Явление IV

Те же и Скотинин.

Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прощу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у теня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?

Г-жа Простакова. Да вот, братец, на твои глаза пошлюсь. Митрофанушка, подойди сюда. Мешковат ли этот кафтан?

Скотинин. Нет.

Простаков. Да я и сам уже вижу, матушка, что он узок.

Скотинин. Я и этого не вижу. Кафтанец, брат, сшит изряднехонько.

Г-жа Простакова (Тришке). Выйди вон, скот. (Еремеевне.) Поди ж, Еремеевна, дай позавтракать робенку. Вить, я чаю, скоро и учители придут.

Еремеевна. Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил.

Г-жа Простакова. Так тебе жаль шестой, бестия? Вот какое усердие! Изволь смотреть.

Еремеевна. Да во здравие, матушка. Я вить сказала это для Митрофана же Терентьевича. Протосковал до самого утра.

Г-жа Простакова. Ах, мати божия! Что с тобою сделалось, Митрофанушка?

Митрофан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.

Скотинин. Да видно, брат, поужинал ты плотно.

Митрофан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.

Простаков. Помнится, друг мой, ты что-то скушать изволил.

Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню, шесть.

Еремеевна. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.

Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.

Г-жа Простакова. Какая ж дрянь, Митрофанушка?

Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.

Г-жа Простакова. Как же это?

Митрофан. Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.

Простаков (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку!

Митрофан (разнежасъ). Так мне и жаль стало.

Г-жа Простакова (с досадою). Кого, Митрофанушка?

Митрофан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.

Г-жа Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! Вот сынок, одно мое утешение.

Скотинин. Ну, Митрофанушка, ты, я вижу, матушкин сынок, а не батюшкин!

Простаков. По крайней мере я люблю его, как надлежит родителю, то-то умное дитя, то-то разумное, забавник, затейник; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.

Скотинин. Только теперь забавник наш стоит что-то нахмурясь.

Г-жа Простакова. Уж не послать ли за доктором в город?

Митрофан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздоровлю. Побегу-тка теперь на голубятню, так авось-либо...

Г-жа Простакова. Так авось-либо господь милостив. Поди, порезвись, Митрофанушка.

Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?

Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.

Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар...

Г-жа Простакова (показывая, будто крестит сердце). С нами сила крестная.

Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о ном ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.

Г-жа Простакова. Что, что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Ища братец может подумать, что мы для интересу ее к себе взяли.

Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недвижимое имение нам к себе придвинуть не можно.

Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.

Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.

Г-жа Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!

Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.

Г-жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?

Скотинин. Нет, мне правится не девчонка.

Простаков. Так по соседству ее деревеньки?

Скотинин. И не деревеньки, а то, что а деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.

Г-жа Простакова. До чего же, братец?

Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.

Простаков. Странное дело, братец, как родия на родню походить может. Митрофанушка наш весь в дядю. И он до свиней сызмала такой же охотник, как и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя спинку, задрожит от радости.

Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для того, что он мой племянник. Тут есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то так сильно пристрастился?

Простаков. И тут есть же какое-нибудь сходство, я так рассуждаю.

Явление VI

Г-жа Простакова (Софье). Что так весела, матушка? Чему обрадовалась?

Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.

Г-жа Простакова (испугавшись, с злобою). Как! Стародум, твой дядюшка, жив! И ты изволишь затевать, что он воскрес! Вот изрядный вымысел!

Софья. Да он никогда не умирал.

Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою споим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-до человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.

Скотинин. Сестра, ну да коли он не умирал?

Простаков. Избави боже, коли он не умирал!

Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты бабушку путаешь? Разве ты не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой поминали? Неужто таки и грешные-то мои молитвы не доходили! (К Софье.) Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.) Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амурное. И догадываюсь от кого. Это от того офицера, который искал на тебе жениться и за которого ты сама идти хотела. Да которая бестия без моего спросу отдает тебе письма! Я доберусь. Вот до чего дожили. К деушкам письма пишут! деушки грамоте умеют!

Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее быть не может.

Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому. (К мужу.) Читай.

Простаков (долго смотря). Мудрено.

Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно, воспитывали, как красную девицу. Братец, прочти, потрудись.

Скотинин. Я? Я отроду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой скуки.

Софья. Позвольте мне прочесть.

Г-жа Простакова. О матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю...

Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной сержант, Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. Вить от нас и город в трех верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год. Сажаем за стол с собою. Белье его наши бабы моют. Куда надобно - лошадь. За столом стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка даром. Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он ребенка не неволит. Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его и понежить; а там лет через десяток, как войдет, избави боже, в службу, всего натерпится. Как кому счастье на роду написано, братец. Из нашей же фамилии Простаковых, смотри-тка, на боку лежа, летят себе в чины. Чем же плоше их Митрофанушка? Ба! да вот пожаловал кстати дорогой наш постоялец.

Явление VII

Те же и Правдин.

Правдин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.

Скотинин. Хорошо, государь мой! А как по фамилии, я не дослышал.

Правдин. Я называюсь Правдин, чтоб вы дослышали.

Скотинин. Какой уроженец, государь мой? Где деревеньки?

Правдин. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместничестве.

Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, - имени и отчества не знаю, - в деревеньках ваших водятся ли свинки?

Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.

Правдин. Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писаны.

Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.

Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу...»

Скотинин и оба Простаковы. Десять тысяч!

Правдин (читает). «...которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею...»

Г-жа Простакова. Тебя наследницею!

Простаков. Софью наследницею! (Вместе.)

Скотинин. Ее наследницею!

Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То-то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что бог его хранит, что он еще здравствует.

Скотинин (протянув руку). Ну, сестрица, скоряй же по рукам.

Г-жа Простакова (тихо Скотинину). Постой, братец. Сперва надобно спросить ее, хочет ли еще она за тебя вытти?

Скотинин. Как! Что за вопрос! Неужто ты ей докладываться станешь?

Скотинин. А на что? Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч не дочитаешься.

Г-жа Простакова (к Софье). Софьюшка, душа моя! пойдем ко мне в спальню. Мне крайняя нужда с тобой поговорить. (Увела Софью.)

Скотинин. Ба! так я вижу, что сегодни сговору-то вряд и быть ли.

Явление VIII

Слуга (к Простакову, запыхавшись). Барин! барин! солдаты пришли, остановились в нашей деревне.

Простаков. Какая беда! Ну, разорят нас до конца!

Правдин. Чего вы испугались?

Простаков. Ах ты, отец родной! Мы уж видали виды. Я к ним и появиться не смею.

Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит ни до какой наглости. Пойдем к нему со мною. Я уверен, что вы робеете напрасно.

Скотинин. Все меня одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный двор.

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление I

Милон. Как я рад, мой любезный друг, что нечаянно увиделся с тобою! Скажи, каким случаем...

Правдин. Как друг, открою тебе причину моего здесь пребывания. Я определен членом в здешнем наместничестве. Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно. Ты знаешь образ мыслей нашего наместника. С какою ревностию помогает он страждующему человечеству! С каким усердием исполняет он том самым человеколюбивые виды вышней власти! Мы в нашем краю сами испытали, что где наместник таков, каковым изображен наместник в Учреждении, там благосостояние обитателей верно и надежно. Я живу здесь уже три дни. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский прав делает несчастье целого их дома. Ты что задумался, мой друг, скажи мне, долго ль здесь останесся?

Милон. Через несколько часов иду отсюда.

Правдин. Что так скоро? Отдохни.

Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без замедления... да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве.

Правдин. Что причиною?

Милон. Открою тебе тайну сердца моего, любезный друг! Я влюблен и имею счастие быть любим. Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что еще горестное, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию; но вдруг получил известие, которое меня поразило. Пишут ко мне, что, по смерти ее матери, какая-то дальняя родня увезла ее в свои деревни. Я не знаю: ни кто, ни куда. Может быть, она теперь в руках каких-нибудь корыстолюбцев, которые, пользуясь сиротством ее, содержат ее в тиранстве. От одной этой мысли я вне себя.

Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.

Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.

Правдин. Позволь мне спросить об ее имени.

Милон (в восторге). А! вот она сама.

Явление II

Те же и Софья.

Софья (в восхищении). Милон! тебя ли я вижу?

Правдин. Какое счастие!

Милон. Вот та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя?

Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники...

Правдин. Мой друг! не спрашивай о том, что столько ей прискорбно... Ты узнаешь от меня, какие грубости...

Милон. Недостойные люди!

Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услыша, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.

Милон (с нетерпением). И ты не изъявила ей тот же час совершенного презрения?..

Софья. Нет...

Милон. И не сказала ей, что ты имеешь сердечные обязательства, что...

Софья. Нет...

Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб...

Софья (усмехаясь). Боже мой! Если б ты его увидел, ревность твоя довела б тебя до крайности!

Милон (с негодованием). Я воображаю все его достоинствы.

Софья. Всех и вообразить не можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не пойдет.

Правдин. Как дале не пойдет, сударыня? Он доучивает часослов; а там, думать надобно, примутся и за псалтырь.

Милон. Как! Таков-то мой соперник! А, любезная Софья, на что ты и шуткою меня терзаешь? Ты знаешь, как легко страстный человек огорчается и малейшим подозрением.

Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть мое чувство.

Милон. Что ж ты ей отвечала?

Правдин. Как вы подкрались, господин Скотинин! Этого бы я от вас и не чаял.

Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет - Скотинин! À я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во все горло: я!

Правдин. Мы вас теперь не кликали, и вы можете идти, куда шли.

Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что забору в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.

Правдин. Что ж бы вас так теперь занимало?

Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.

Правдин. Какая жалость, господин Скотинин! Сестрица ваша играет вами, как мячиком.

Скотинин (озлобясь). Как мячиком? Оборони бог! Да я и сам зашвырну ее так, что целой деревней в неделю не отыщут.

Софья. Ах, как вы рассердились!

Милон. Что с вами сделалось?

Скотинин. Сам ты, умный человек, порассуди. Привезла меня сестра сюда жениться. Теперь сама же подъехала с отводом: «Что-де тебе, братец, в жене; была бы-де у тебя, братец, хорошая свинья». Нет, сестра! Я и своих поросят занести хочу. Меня не проведешь.

Правдин. Мне самому кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей.

Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей невесте. Я чужу не трону, и мою чужой не тронь же. (Софье.) Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.

Софья. Это что значит? Вот еще повое!

Милон (вскричал). Какая дерзость!

Скотинин (к Софье). Чего ж ты испугалась?

Правдин (к Милону). Как ты можешь осердиться на Скотинина!

Софья (Скотинину). Неужели суждено мне быть вашею женою?

Милон. Я насилу могу удержаться!

Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.

Правдин. Когда же у вас могут быть счастливы одни только скоты, то жене вашей от них и от вас будет худой покой.

Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.

Милон. Какое скотское сравнение!

Правдин (Скотинину). Ничему не бывать, господин Скотинин! Я скажу вам, что сестрица ваша прочит ее за сынка своего.

Скотинин. Как! Племяннику перебивать у дяди! Да я его на первой встрече, как черта, изломаю. Ну, будь я свиной сын, если я не буду ее мужем или Митрофан уродом.

Явление IV

Те же, Еремеевна и Митрофан.

Еремеевна. Да поучись хоть немножечко.

Митрофан. Ну, еще слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему.

Скотинин. Подойди сюда, дружочек.

Еремеевна. Изволь подойти к дядюшке.

Митрофан. Здорово, дядюшка! Что ты так ощетиниться изволил?

Скотинин. Митрофан! Гляди на меня прямое.

Еремеевна. Погляди, батюшка.

Митрофан (Еремеевне). Да дядюшка что за невидальщина? Что на нем увидишь?

Скотинин. Еще раз: гляди на меня прямее.

Еремеевна. Да не гневи дядюшку. Вон, изволь посмотреть, батюшка, как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.

Милон. Вот изрядное объяснение!

Правдин. Чем-то оно кончится?

Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на полоску. Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.

Еремеевна (задрожала). Ах, уходит он его! Куда моей голове деваться?

Митрофан. Что ты, дядюшка, белены объелся? Да я знать не знаю, за что ты на меня вскинуться изволил.

Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.

Еремеевна. Избави бог напраслины!

Скотинин. Хочешь ли ты жениться?

Митрофан (разнежасъ). Уж давно, дядюшка, бе-рот охота...

Скотинин (бросаясь на Митрофана). Ох ты чушка проклятая!..

Правдин (не допуская Скотинина). Господин Скотинин! Рукам воли не давай.

Митрофан. Мамушка, заслони меня!

Еремеевна (заслоня Митрофана, остервенясь и подняв кулаки). Издохну на месте, а дитя не выдам. Супься, сударь, только изволь сунуться. Я те бельмы-то выцарапаю.

Скотинин (задрожав и грозя, отходит). Я вас доеду!

Еремеевна (задрожав, вслед). У меня и свои зацепы востры!

Митрофан (вслед Скотинину). Убирайся, дядюшка, проваливай!

Явление V

Те же и оба Простаковы.

Г-жа Простакова (мужу, идучи). Тут перевирать нечего. Весь век, сударь, ходишь, развеся уши.

Простаков. Да он сам с Правдиным из глаз у меня сгиб да пропал. Я чем виноват?

Г-жа Простакова (к Милону). А, мой батюшка! Господин офицер! Я вас теперь искала по всей деревне; мужа с ног сбила, чтоб принести вам, батюшка, нижайшее благодарение за добрую команду.

Милон. За что, сударыня?

Г-жа Простакова. Как за что, мой батюшка! Солдаты такие добрые. До сих пор волоска никто не тронул. Не прогневайся, мой батюшка, что урод мой вас прозевал. Отроду никого угостить не смыслит. Уж так рохлею родился, мой батюшка.

Милон. Я нимало не пеняю, сударыня.

Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Иногда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего-то я с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у бога просишь опять столбняка.

Правдин. По крайней мере, сударыня, вы не можете жаловаться на злой его нрав. Он смирен...

Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. Ñ утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!

Правдин (в сторону). Скоро будет он держаться иным образом.

Митрофан. И сегодня матушка все утро изволила провозиться с холопями.

Г-жа Простакова (к Софье). Убирала покои для твоего любезного дядюшки. Умираю, хочу видеть этого почтенного старичка. Я об нем много наслышалась. И злодеи его говорят только, что он немножечко угрюм, а такой-де преразумный, да коли-де кого уж и полюбит, так прямо полюбит.